Вдруг Ленька увидел, что руки у него стали черными.
Пассажир в берете
Капитан Елисеев посмотрел вниз:
— Моржи промелькнули.
Василек с кинокамерой подошел к иллюминатору. Там он нацелил объектив и решил, не сходя с места, ждать, когда снова появятся моржи. Уже несколько раз видели они их на льдинах, но Василек не успевал вовремя подскочить к иллюминатору. Елисеев делал пометки на карте. Он объяснил, что там, где моржи, — тяжелый лед.
Василек дал себе слово «поймать момент», но не заметил, как задремал под усыпляющий рев моторов. Перед глазами все поплыло.
Он проснулся оттого, что кто-то сильно тряс его за плечо. Перед ним стоял капитан Елисеев.
— Скорей! Иди снимать язык.
Василек спросонья перепугался:
— Чей язык?
— Там увидишь! Быстрее!
Василек вскочил и рысью затрусил за капитаном.
— Самолет специально делает круг! — на ходу кричал Елисеев. Он втолкнул Василька в свою кабину и велел посмотреть в блистер.
Василек ожидал увидеть какое-то чудовище с невероятно разинутой пастью, но ничего, кроме льда, не увидел.
А Елисеев наседал:
— Ну, видишь? Теперь видишь? Язык темного льда? Снимай!
Внизу, под самым «животом» самолета, действительно было видно нечто вроде большого серого языка. Василек пристроил в блистере кинокамеру и затрещал ею. Самолет закончил круг и уходил вправо.
— Хорошо, — сказал капитан. — Теперь я спокоен.
Он рассказал, что такие языки, состоящие из многолетних паковых льдов, встречаются чрезвычайно редко. Знакомый ученый не раз просил его сфотографировать язык для книги, которую он пишет о льдах Арктики. По форме и направлению языка можно сделать вывод о движении льдов в этом районе. Язык тянется с севера, значит, льды движутся к побережью Чукотки.
— Ну и что? — захлопал глазами Василек.
— Это же очень важно! — говорил Елисеев. — Через несколько дней у побережья может быть сжатие льдов. Если там окажутся суда, их повредит, а то и на дно… Бывали такие случаи, — капитан потемнел лицом. И, видя, что Василек еще не до конца все понял, закончил: — А теперь штаб ледовой проводки, получив наши сведения, предупредит суда, изменит график движения караванов. Понял? Уяснил?
— Ага, — Василек обрадованно заулыбался. — Об этом обязательно надо рассказать в фильме!
— Если что-нибудь получится у тебя, то мы покажем его в штабе ледовой проводки тому ученому…
— Остров Врангеля! — раздался голос.
Все прильнули к иллюминаторам и увидели низкие плоские берега, изрезанные лагунами. Со спокойной глади воды с приближением самолета взмывали словно бы стайки белого пуха.
— Гуси, — пояснил бортмеханик Торопов. — Их тут больше, чем комаров. Арктический заповедник. Сейчас они линяют.
Самолет делает круг, заходя на посадку. Небольшой поселок — деревянные домишки вразброс. Возле одного из домиков стоит вездеход. Бегают здоровенные собаки.
Вот и земля. Бешено струится под колесами грунтовая взлетная полоса. Казалось, командир, притянув штурвал к груди и откинувшись назад, своими могучими руками осаживал сотни лошадиных сил, что бушуют в моторах. При ударе о грунт приборная панель задрожала.
Торопов уже сидит между пилотами, деловито щелкает переключателями.
Спущен трап, и все выходят.
На острове резкий, пронизывающий ветер. К самолету бегут два человека в шубах. Они передают почту бортмеханику, тот забрасывает мешок в дверцу.
— Человека возьмите, — говорит один из подошедших, красноносый от холода. — Просится на материк.
— Кто такой? — лениво полюбопытствовал Цуцаев.
— А вон идет.
Эдька и Василек переглянулись и, не сговариваясь, наперегонки бросились навстречу идущему.
— Ксаныч! Ксаныч! — орали они.
В ушах свистел ветер, и слезы выступали на глазах — то ли от ветра, то ли от того, что вновь видят знакомую сухощавую, подтянутую фигуру. Ксаныч был в кожаной куртке, синих джинсах, сапогах. Он шел, размахивая белым платком. Когда приблизился, стало видно — в руке не платок, а гусь. Ксаныч держал его за крылья, а гусь норовил ущипнуть ненавистную руку.
Ребята с разбегу кинулись Ксанычу на шею. Он загорел, оброс клочковатой светлой бородкой.
— Вот так встреча, — сказал он растерянно. — Откуда вы свалились, с Луны?
— С неба, — засмеялся Эдька.
— А… — начал было Василек и вдруг закричал: — Ай-ай-ай!
Гусь изловчился-таки и зверски ущипнул его за ухо. Василек запрыгал на одной ноге.
Ксаныч неодобрительно встряхнул пернатого разбойника: