— Ну ты, хулиган! Смотри, в суп попадешь.
— А зачем он вам? — Эдька опасливо отошел в сторону. Гусь, шипя, потянулся за ним.
— По дороге поймал. Путайся под ногами, не давал идти. Драться лез… Возьму на память, все-таки арктический гусь.
Эдька захихикал. Потом озабоченно сказал:
— Ксаныч, только вы не говорите, кто вы такой. И самое главное, берет спрячьте.
— Врать? Это почему же? — брови Ксаныча сошлись.
Эдька и Василек, торопясь, стали объяснять, гусь перебивал их не то гагаканьем, не то дадаканьем. Ксаныч неохотно спрятал берет.
Они подошли к самолету.
— Возьмете на материк? — спросил Ксаныч, протягивая командиру гуся. Тот критически осмотрел птицу.
— Больно худой для супа.
— Да не гуся, а меня!
Торопов нагнулся, взял птицу за крылья и взвесил. Снова изловчившись, гусь цапнул его за бок. Бортмеханик скривился и забросил его вслед за мешком в люк.
— Несознательная живность. Это я должен ее есть, а не она меня… Ладно, отвезем ученым, пусть изучают.
— Ненормальный, — подтвердил Ксаныч. Василек обиженно тер ухо.
— Откуда — куда? — спросил Цуцаев, с подозрением глядя на большой кожаный кофр. Ксаныч сказал, что он корреспондент «Пионерки» и просит забрать его с острова.
Эдька так и съежился. Эх, Ксаныч, нашел кем назваться! Сейчас Цуцаев скомандует: «Прессу кыш с борта! Лишний вес».
Но командир внезапно сказал обмякшим голосом:
— Ох уж эти корреспонденты… Их нынче здесь больше, чем гусей. Кого другого не взял бы, но корреспондента «Пионерки» уважить надо. Сын у меня выписывает эту газету, да и сам, помню, в детстве читал каждый номер. Интересно… Ну ладно, садитесь.
И тут Ксаныч сделал непростительную ошибку: вытащил и надел смятый черный берет. Капитан Елисеев посмотрел на него и ахнул:
— Батюшки! Пассажир в берете! Тот самый… несчастливый? Ах, так? Обманывать?
Ксаныч молча вытащил и протянул ему красную книжечку. Тот раскрыл ее, сбил фуражку на затылок:
— Действительно внештатный корреспондент «Пионерки». Виноват… А я слышал, тот, в берете, киношник.
— Тот в берете я и есть, — сказал Ксаныч. — Что ж, не возьмете?
— Возьмем, — пробасил Цуцаев. — Мы своему слову хозяева.
— А приметы? — сощурился Ксаныч. — Не боитесь, что пассажир в берете принесет вам несчастье?
— Если б боялись, дома сидели б за печью, — сказал Цуцаев, а Торопов добавил:
— Других пугай, корреспондент, только не ледовых разведчиков.
Ксаныч улыбнулся и полез по трапу вверх.
«Мы едем, едем, едем…»
Ленька лежал на нарах и мрачно смотрел в потолок. Дела складывались плохо. Кинокамера не работает, а вокруг столько интересного! Вдобавок стала ворчать на него Светка, он ведь не хотел объяснять, кого и зачем снимал скрытой камерой. В «скрытый метод» она не очень поверила и, судя по всему, имела на этот счет свои соображения. К тому же последние три дня к старателям не приходили машины и уехать в город было не на чем.
— М-да… — Ленька вздохнул и в сотый раз подумал: получилось что на пленке или нет? Если получилось, пленка поможет разоблачить Жмакина.
От мрачных мыслей разболелась голова. Он посмотрел в окошко: сыпал снег. Начиналась настоящая летняя чукотская метель, буйные космы ее завихрялись, кружились.
Светка ушла к старателям смотреть, как промывают золото. Она целыми днями что-то записывала в блокнот, выспрашивала старателей обо всем. А Леньке было тошно — вокруг кадры, кадры, и какие — великолепные! Эх!
Кто-то вошел, стал шумно отряхивать снег с одежды.
— До чего тесная Чукотка стала — везде знакомые, — сказал вошедший.
Ленька так и подскочил. Это был шофер Шастун. Он засмеялся, и Ленька тоже.
— Как вы сюда попали?
— Ну, мне легче, я с товарищем.
Ленька хотел было спросить, с каким товарищем, но вовремя спохватился, вспомнив, какой у Шастуна товарищ.
— Привез, понимаешь, топлива старателям. Значит, куда теперь везти вас?
— В город! — Ленька соскочил с нар.
— Как раз туда еду, — Шастун смахнул кепку на нос и принялся скрести затылок. — Ладно, поедем. Зови свою приятельницу.
Через час они выехали. Машина долго прыгала по ухабам, пока не выехала на основную трассу. Метель разгулялась. Дворники работали вовсю, но стекла тут же затягивались белой пеленой.
— Вот и трасса! — Шастун свирепо крутанул баранку. — И что за сумасшедший скачет на мотоцикле? Эге, да их двое!
При выезде на трассу мотоцикл и бензовоз разминулись. Лейтенант Гусятников не разглядел быстро промелькнувших лиц за туманным лобовым стеклом. Дрововоз был наглухо закутан в тулуп и закрыт пологом коляски.