— Дядя Костаке? — отважился вымолвить юноша и застенчиво переспросил: — Здесь живет домнул [1] Константин Джурджувяну?
Старик опять заморгал, как бы не поняв вопроса, пожевал губами, но ничего не ответил.
— Я — Феликс, — прибавил озадаченный таким приемом юноша. — Его племянник.
Очевидно, лысому наскучили вопросы, он еще раз мигнул, что-то пробормотал и вдруг хрипло, почти шепотом, распространяя запах табака, быстро проговорил:
— Не-не-не знаю... Здесь никто не живет... Не знаю... Юноша был ошеломлен, он стоял неподвижно, ожидая какого-нибудь разъяснения. Но старик поглядел на него, мигнул, глухо сказал с той вежливой решительностью, с какой выпроваживают посетителя: «Доброй ночи!» — и стал подниматься по отчаянно скрипевшей лестнице. Юноша, совсем сбитый с толку, машинально взял чемодан, вышел в готическую дверь, потом в ржавую калитку, миновал все еще храпевшего кучера и растерянно побрел по улице.