— Как будто у него желудок болит! — заметил Стэникэ, внимательно глядя на старика. («Здесь что-то кроется!» — подумал он.)
— Смотрите в оба, — приказала Аглае. — Чтобы и иголка из дому не пропала. Ночью здесь будем спать, чтобы чего-нибудь не случилось.
Вскоре приехал Паскалопол с врачом и Отилией.
— Чего ему здесь нужно! — прошептала выведенная из себя Аглае дочерям.
Доктор подошел к больному и прежде всего приложил ухо к груди старика, потом разделся, попросил таз и приказал снять платье с больного. Старик выражал протест бурными стонами, требуя знаками, чтобы все удалились. Паскалопол по-французски передал желание дядюшки Костаке, и врач попросил всех присутствующих ненадолго выйти в интересах успешного проведения операции. Стэникэ, внимательно выслушавший Паскалопола, оказался самым покладистым:
— Уходим, домнул профессор, почему же нет, ведь это в его интересах.
Аглае отступила, бросив замечание, которое произнесла достаточно громко, чтобы все услышали:
— Что это такое? Семья не может находиться в комнате больного!
Врач пустил больному кровь, сделал надрез на затылке и наложил повязку. После этой операции старик заметно оживился, однако оказалось, что парализованы та же самая рука и та же самая нога, но сильнее, чем раньше, а речь стала более путаной. Несмотря на это, дядюшка Костаке мог удовлетворительно изъясняться и двигаться.
— Он крепкий, — заметил доктор, — выкарабкается и сейчас.
Старик осмотрел комнату и, уверившись, что кроме врача и Паскалопола никого в ней нет, сказал:
— Паскалопол, хочу тебе передать деньги для моей де-девочки.
— Если ты считаешь нужным, — сказал тот с некоторым безразличием, чтобы не испугать старика, — давай их мне.
— По-помоги!
Старик попытался расстегнуть ремень, но не смог и взглядом попросил об этом помещика. Тот с помощью доктора осторожно раздел старика, внимательно наблюдавшего за ними, и нашел мешочек и потайной карман, откуда извлек сверток, перевязанный бечевкой. По просьбе старика он развязал этот пакет, в котором оказалось три пачки банкнотов. Старик выхватил их у него из рук.
— Домнул доктор, я ведь выздоровлю? — спросил он.
— При хорошем уходе —да.
Тогда старик не без колебаний взял только одну пачку, в которой было сто тысяч лей, ровно треть всех имевшихся при нем денег, и передал ее Паскалополу для «девочки». Другие он решил пока придержать и отдать потом. Так как ему трудно было приподняться на постели, он попросил помещика спрятать мешочек с монетами и два пакета с банкнотами под тюфяк, на котором он лежал. Когда Паскалопол все это выполнил, старик, который все время тревожно озирался, испуганно прошептал:
— Глаза, глаза!
И показал рукой на окно. Паскалопол и врач посмотрели туда, но ничего не увидели. Им только почудился скрип шагов по снегу.
— Никого нету, — успокоил Паскалопол дядюшку Костаке, — просто кто-то ходит по двору.
Наконец всем было разрешено войти, и родственники ввалились в комнату, как школьники в класс после перемены. Феликс и Отилия остались у порога. Помещик и доктор отозвали Отилию, закрылись на несколько минут в ее комнате и о чем-то говорили с ней, но о чем — Феликс даже не пытался угадать. Уходя, доктор опять подошел к старику и порекомендовал присутствующим внимательно относиться к больному.
— Что с ним, домнул доктор? Скажите откровенно!
— Он вне опасности и если будет обеспечен покой, то вновь оправится, но уже не так скоро, поскольку конечности слегка затронуты параличом.
Стэникэ изобразил восторг, которого остальные, однако, не разделили.
— Домнул доктор, вы наше провидение! Вы еще раз совершили чудо, возвратив нам нашего любимого дядюшку! Мы вечно будем вам признательны! («Чертов мошенник, — думал он про себя, — привез тебя этот проклятый грек, чтобы нарушить все мои планы».)
— У старика, — объяснял Паскалопол доктору, сидя в коляске, — алчные родственники, которые следят за каждым его шагом, боясь, как бы он не оставил состояние девушке, которую вы видели. Это его падчерица от второго брака.
— Очаровательная девушка, — похвалил Отилию доктор, — жалко ее.
— Я пытаюсь, — проговорил Паскалопол словно про себя, — оградить ее от зла, но так, чтобы ее не обидеть.
Сторожившая свора уже не веселилась, как в прошлый раз, и молча охраняла старика, не ложась спать. Наутро увидев, что старик довольно спокойно лежит в своей постели, Аглае решила не держать под присмотром весь дом, это было бы слишком утомительно. Оставив Аурику в столовой, ока взяла с собой Тити, Олимпию и Стэникэ и тщательно обыскала все комнаты.