Паскалопол поцеловал Отилии руку и дружески помахал на прощанье.
— А у тебя симпатичная племянница, — обратился священник к Паскалополу, — хорошая девушка. Весьма сожалею о случившемся.
— Какая племянница? — помещик удивился.
— Домнишоара Отилия!
Да, да! — смешался Паскалопол.
— Только я не понимаю, — продолжал батюшка, — что ты за дядя. Братом ты покойному вроде не приходишься, так с какой же стороны?
— С материнской, — быстро проговорила Аглае и, желая переменить разговор, предложила любопытному священнику на днях отслужить молебен в ее доме, поскольку с некоторого времени дела у нее идут не слишком хорошо. Она подозревает, что виною этому наговор.
— Нет, дочь моя, — высказал свое мнение поп Цуйка, — все зло человеческое только от дьявола. Он причина всех наших слабостей и вражды. Ты позови меня. Я прочту заклятие святого Василе, увидишь, как помогает. Побежит дьявол, матушка, так, что пятки засверкают, и, оставит он только дым и серный запах, словно от этого лекарства, как ты его там называешь. От святой воды изыдет нечистый. Возьму я базилик, окуну его в святую воду, и сгорит нечистый в ней, так что и духу не останется, будь он неладен.
— Преподобный, — снова взмолился священник, — ну, подумай, что ты говоришь.
— Дай, батюшка, научить этих дщерей, как изгонять из дома нечистого. И так я скажу: «Проклинаю тебя первоначало зол, хулы, непослушания и источник лукавства, проклинаю тебя, отпавшего от силы света всевышнего и впавшего во тьму бездны; проклинаю тебя и всех приспешников твоих, падших волею твоею. Вместе с господом богом Саваофом и всем воинством ангельским божиим с Адонием и Елоем, и богом вседержителем проклинаю тебя, нечистый дух; изыди и удались от раба божия, господа бога, словом своим создавшего все».
Видя, что старик захмелел, священник поднялся:
— Давай пойдем, преподобный, а то поздно и люди опечалены, горе у них.
Поп Цуйка допил стакан и с сожалением направился к двери. У выхода он остановился и снова обратился к Аурике:
— Когда приведешь еврея на путь истинной веры, приходи, чадо, и я сочетаю вас великим таинством брака.
— Что это он все твердит? — удивилась Аглае, заинтригованная его непонятными словами.
— Ничего, мама, просто так говорит. Разве ты не знаешь, что он старик и любит насмехаться.
Несколько дней Аглае не переступала порога дома дяди Костаке, и Феликс с Отилией продолжали жить, как будто ничего не случилось. Потом Аглае прислала женщину, чтобы убрать в доме, вымыть полы, вынести на улицу все вещи. Часть из них она перенесла к себе, остальные водворила обратно, свалив все в одну комнату.
— Что ты будешь делать с этим роялем? — спросила она Отилию.
Отилия пожала плечами. Аглае вела себя с ней почтительно, но холодно, словно с жиличкой, которая вот-вот должна выехать.
Как-то при встрече она обратилась к Отилии:
— Ты что собираешься делать? Мне надо знать. Пока живи на здоровье, но весной я дом немного подремонтирую и сдам внаем. Верхняя комната тебе не подходит. Удивляюсь, почему ты не снимешь в городе меблированную комнату?
К Отилии относились, как к чужому человеку, которого с трудом терпят. Девушка и не ожидала ничего иного от Аглае. Она знала, что о будущем ей заботиться нечего. Она могла уехать отсюда когда угодно, но подчинялась совету Паскалопола и инстинкту инерции. Ей не хотелось расставаться с Феликсом. Пока они продолжали жить под одной крышей, у нее было такое чувство, словно ничего не изменилось. Феликс тоже не решался уехать, боясь разлучиться с Отилией, но спросить о ее намерениях не отваживался. Он ожидал чуда — что она заговорит сама. Аглае сделала Феликсу соблазнительное предложение:
— Вы одинокий и вам нужна семья, иначе придется тяжело. Платите мне, сколько вы платили Костаке, и живите у нас или, если хотите, оставайтесь в том доме, там вас никто не будет беспокоить, можете делать, что вам вздумается.
— Я подумаю, — осторожно ответил Феликс. — Возможно, меня призовут на военную службу.
Рояль Отилия решила перевезти на время к подруге, но не потому, что в ней заговорило чувство собственности, а потому, что он принадлежал ее матери. Она попросила Марину найти ломового извозчика. Марина, которая была своего рода постом для перехвата депеш, немедленно донесла об этом дому Аглае. Впрочем, Аглае и не возражала.