- Вы опытный газетчик, уже 10 лет работаете в печати, знаете немецкий язык. В Берлине выходит наша газета на немецком языке - "Тэглихе Рундшау". Поезжайте туда на несколько лет. Вы будете назначены ответственным секретарем, то есть фактически руководителем редакции. А издатель - командование Советских войск в Германии - предоставит вам полную свободу рук. И знание немецкого заодно полностью восстановите. Давайте...
Я сразу согласился. Ведь в моем институтском дипломе специальность значилась так: историк-международник по Германии.
Брак мой фактически распался за годы работы во Владимире. И когда в 55-м я возвратился в Москву, склеить уже ничего было нельзя. Пришлось еще долгие годы ждать, пока сын окончит школу, поступит в вуз, женится, и мне оставалось только оформить развод.
Во второй раз я женился на Ирине Млечиной. Она - германистка, специалист по немецкой литературе; ныне - доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института мировой литературы Академии наук, автор многих монографий. Мою новую семью, вместе с Ириной, составил ее сын Леонид, которого я искренне полюбил. Помог ему стать на ноги, а потом он так стремительно рос, что я уже не успевал за ним. Теперь это талантливый писатель и тележурналист, автор двух десятков политических детективов, переведенных на разные языки (первую свою повесть он напечатал в 22 года в журнале "Знамя"), серьезных документальных книг. В 99-м он сумел написать и издать сразу два политических бестселлера: "Евгений Примаков. История одной карьеры" и "Председатели КГБ. Рассекреченные судьбы" - от Феликса Дзержинского до Владимира Путина, а в 2000-м - первую полную политическую биографию Ельцина. И это при том, что он очень загружен в ТВ-Центре: еженедельная авторская программа "Особая папка" и четыре дня в неделю политический комментарий в программе "События".
Но вернемся к берлинской "Тэглихе Рундшау". Жизнь - штука непредсказуемая. Через несколько дней после беседы с генералом мне позвонил зав. отделом пропаганды и агитации горкома партии Николай Филиппович Иванькович легендарный человек, военный летчик, сбитый еще в начале Великой Отечественной, без глаза, без обеих рук (одна - протез, другая - просто обрубок), он тем не менее успешно руководил большим отделом горкома.
- Виталий Александрович, помогите! В этом году выступать с ленинским докладом впервые доверено первому секретарю горкома; обычно, как вы знаете, такие доклады произносят члены Политбюро и секретари ЦК. Мы представили Петру Ниловичу Демичеву несколько вариантов, но он все забраковал. Приезжайте в горком, а вдруг поможете?!
Над докладом работали аж четыре бригады: от ЦК, от МГК, Академии общественных наук и Высшей партшколы. В бригадах были заняты такие зубры, как Георгий Шахназаров, Олег Богомолов, известные историки и философы. Но Демичев все отвергал - он был весьма требовательный господин.
Характерная деталь: в те годы было принято, что, когда в Москву приезжала представительная делегация одной из так называемых "социалистических" стран, в Большом Кремлевском дворце собирался столичный "актив". Это была демонстрация "нерушимой дружбы" - цену ей мы теперь знаем. Открывал торжественное заседание первый секретарь МГК КПСС, а потом с пространной речью выступал глава делегации. Для вступительной речи оратору нужны были две-две с половиной странички малого формата. Так Демичев, бывало, по 5-6 раз заставлял переписывать эти странички.
Конечно, я мог проигнорировать просьбу Иваньковича, но отказать этому замечательному человеку было просто невозможно. Приехал, прочитал все четыре варианта доклада. Мне они тоже не понравились: сухомятина и скучища, избитые цитаты и казенные формулировки.
- Я могу сделать свой вариант? - спросил я Иваньковича.
- Делайте, что хотите, руки у вас развязаны. Только не забудьте: это - не статья, а доклад на торжественном заседании в Большом театре.
А, была не была! Что мне терять: билеты на берлинский поезд, кажется, на 5 мая, уже лежали в кармане, жена начала собирать чемоданы... Я взял ножницы, клей, чтобы вырезать из четырех вариантов удачные кусочки, и написал пятый вариант. Демичеву он понравился. В нем были свежие мысли. Доклад прошел успешно, высокие члены президиума поздравляли докладчика.
На другой день приехал в горком - полагалось поблагодарить первого помощника Демичева, Николая Сычева, который все эти дни ободрял меня и поддерживал мои новации.
- Подожди, дорогой, не спеши. Тебя хочет видеть Петр Нилович. Иди к нему, он уже ждет...
Я думал, что Демичев просто хочет сказать "спасибо" за помощь. Но беседа продолжалась минут тридцать. Он уже явно ознакомился с моей анкетой, потом разговор вертелся в основном вокруг проблем "Большой Москвы". А в заключение предложил:
- Поработайте моим помощником по идеологии...
- Петр Нилович, но у меня уже билеты на берлинский поезд!
- В Берлин вы всегда успеете поехать, а работа в аппарате горкома будет для вас хорошей школой.
Видя мои колебания, добавил:
- Соглашайтесь. После горкома перед вами будут открыты все дороги...
Так я стал помощником первого секретаря горкома. Коля Сычев ведал "базисом", я - "надстройкой".
Два года в горкоме
Не могу сказать, что в аппарате горкома меня встретили дружелюбно, скорее - настороженно. Во-первых, я был чужаком - пришел не с партработы, а из газеты. Во-вторых, назначение было "не по чину". Вот если бы меня взяли инструктором сектора печати - все было бы нормально. А тут сразу помощник 1-го - это уровень секретаря райкома, зам. зав. отделом горкома...
Первым моим заданием была подготовка статьи Демичева для журнала "Советские профсоюзы". Провозился я с ней месяца три. Тема была незнакома, а П.Н. Демичев весьма капризен. Кстати, большая редкость в кругах начальников гонорар за статью он отдал мне. В "Вечерке" мой заработок вместе с гонораром был значительно выше, чем зарплата в горкоме.
А через помощника к 1-му поступала вся почта, документы бюро горкома, записки и справки отделов, бумаги из исполкома Моссовета, Совмина, министерств, ведомств, письма трудящихся, процеженные Общим отделом и Управлением делами... Звонки по "вертушке" (правительственная связь) тоже составляли немаловажную часть работы.
Наконец... меню завтрашнего обеда: 1-й секретарь ставил на нем галочки за этим тоже надо было следить, чтобы не забыл. Помощник был полуслугой, полувладыкой...
Помню один свой звонок: передаю поручение зав. отделом строительства и стройматериалов Евгению Самодаеву. Норовистый был мужик... Спрашивает меня: чье это указание - мое или Петра Ниловича? "А вы позвоните Петру Ниловичу и спросите", - отвечаю я. Больше таких вопросов мне не задавали.
Признание наступило после моего переезда в кабинет первого помощника: Николая Сычева избрали 2-м секретарем Куйбышевского райкома партии - крупного промышленного района столицы. Перед заседаниями бюро ко мне, как правило, заходили секретари горкома, члены бюро - узнать, как дела, какое настроение у 1-го, что вообще нового.
Положение мое в аппарате упрочилось после того, как, не помню уже кто, П.Н. Демичев или сменивший его Н.Г. Егорычев, дал указание: ни один документ бюро горкома не должен выходить в свет и рассылаться в райкомы, прежде чем я не отредактирую его. Дело в том, что проекты постановлений бюро отделы писали таким казенным, неудобоваримым языком, что продраться через них было непросто. На меня возложили не только литературную, стилистическую правку. Я должен был следить за логичностью изложения, убедительностью аргументов.
Бывало, секретари горкома, прежде чем вносить документ на бюро, просили меня "пройтись" по нему: В.Я. Павлов, секретарь по промышленности, впоследствии член ЦК, посол СССР в Венгрии; А.Е. Бирюков, секретарь по строительству, ставший заместителем председателя Совета Министров РСФСР; Р.Ф. Дементьева, странным образом ведавшая школами, здравоохранением и... административными органами, при Гришине она - член ЦК, второй секретарь МГК КПСС.