Ученый в некоторых случаях бывает похож на больного человека, одержимого навязчивой идеей. Болезнь ученого проходит, когда мучающая его проблема оказывается решенной.
Так было и со Звягиным. Однажды он проснулся около шести утра. Все, что до этого момента казалось темным и неясным, сделалось вдруг простым и понятным.
«Техническое решение задачи сделать работу гребного винта бесшумной, — думал Звягин, — весьма затруднительно, быть может и вовсе невозможно. Но какова конечная цель этой задачи? Очевидно, позволить кораблю миновать неприятельское судно или, наоборот, подойти к нему, оставаясь незамеченным. Но ведь эту задачу можно решить совсем другим путем!»
Звягин поспешно вскочил с постели, наскоро принял душ, оделся и совсем уже собрался выйти из дому, чтобы поделиться своей идеей с Гариным, как вдруг вспомнил, что еще слишком рано. На работе его еще нет, а домашнего адреса Гарина он не знает. Завтракать не хотелось. Звягин с нетерпением посматривал на часы и к началу рабочего времени был уже у подъезда учреждения. Не успел он взяться за ручку двери, как его окликнул сам Гарин, подошедший с другой стороны.
Начав говорить в лифте, Звягин закончил разговор в лаборатории. Изложив вкратце свои соображения, он замолчал, пытливо всматриваясь в лицо задумавшегося собеседника. Молчание длилось довольно долго.
Внезапно лицо Гарина просветлело.
— Пожалуй, вы правы, проще и легче искать решение по вашему пути, — сказал он. — Пойдемте к начальству, доложим.
Предложение Звягина вскоре было одобрено ученым советом научного учреждения, в котором работал Гарин. Московское руководство без задержки утвердило план и смету на производство исследований. Звягину и Гарину было предложено вылететь из Мурманска на Урал и начать работу в одной из отлично оборудованных заводских лабораторий.
В напряженном труде прошел год. Сколько бессонных ночей, сколько неудавшихся экспериментов!
Наконец три модели гребных винтов разных размеров были готовы. Приемные испытания в присутствии специалистов-инженеров, ученых-физиков и представителей военно-морского командования прошли успешно. Для испытания на практике решено было выстроить небольшую подводную лодку.
Прошел еще почти целый год, раньше чем подводная лодка-малютка со скромным названием «Рыбка» вышла из Кольского залива в открытое море.
Экипаж лодки состоял из пяти человек: командира, штурмана, минера, электрика и моториста. По возрасту — все молодежь, не старше тридцати лет, по опыту — старички. Для укомплектования «Рыбки» отобрали трех лучших подводников-комсомольцев; командир и штурман были коммунисты.
Цистерны с соляровым маслом для дизельмоторов и аккумуляторные батареи для электромоторов подводного хода были у нее невелики. «Рыбка» имела на борту только две торпеды в носовых аппаратах. На то ведь она и была малютка.
Немногочисленные жители острова Кильдина с удивлением наблюдали, как мимо них прошли две подводные лодки, одна на буксире у другой. Первая, огромная, настоящий подводный крейсер, вторая — совсем маленькая. Точно кит со своим детенышем.
«Рыбка» должна была атаковать базу гитлеровских военных судов в одном из норвежских фиордов. Со стороны моря фиорд защищали сильные береговые батареи. Вход в него был минирован. Подстерегая вражеские суда, советские подводные лодки вынуждены были крейсировать в этом районе, не имея никакой надежды проникнуть во внутренние воды фиорда. Сейчас предстояла более активная операция.
Крейсируя в районе фиорда, советские подводные лодки вели длительное наблюдение за неприятельскими судами, покидающими базу и входящими в нее. Замечая курсы проходивших судов и пеленгуя суда в моменты поворотов, советские подводники нанесли на карту свободный от мин входной фарватер. Конечно, удалось нанести только приблизительный план фарватера, пользоваться им для прохода было нельзя, тем более, что на самом фарватере могли находиться донные мины, приводимые в боевое состояние с берега на то время, когда не ожидается прохода своих судов.
Соблюдая крайнюю осторожность, «Рыбка» приблизилась к входу в фарватер, остановила моторы и легла в дрейф на жидкий грунт, в слое температурного скачка.
Удача сопутствовала первому рейду «Рыбки». Как только стало рассветать, на горизонте показался дым, за ним другой и третий. В сопровождении конвоя из двух эскадренных миноносцев подходил большой грузовой пароход.
Велик был соблазн у командира лодки выпустить по судам свои мины, но он сдержался. Перед ним стояла более важная задача. Как только неприятельские суда вошли в фарватер, подводная лодка дала ход и последовала за ними. Гидроакустический прибор указывал лодке по шуму винта направление на впереди идущее судно. Штурман лодки, отмечая компасные курсы, тщательно вел по карте прокладку, чтобы уточнить все повороты и направления фарватера.
Полчаса спустя «Рыбка» вошла в фиорд. Миноносцы стали на якорь, транспорт ошвартовался у пристани. Подводная лодка погрузилась на дно. Ей предстояло длительное ожидание ночи, когда можно будет подняться со дна в боевое положение и осмотреться с помощью перископа.
Время в подводной лодке, находящейся в бездействии под водой, тянется бесконечно долго. Наконец судовые часы показали наступление темноты.
Лодка поднялась со дна, прошла под перископом вдоль всего фиорда и вернулась обратно. Все обошлось благополучно.
Ни часовые на береговых постах, ни сигнальщики на вражеских кораблях не заметили перископа, бороздящего поверхность фиорда. По всей вероятности, они даже не смотрели по сторонам. Об атаке с воздуха их должны были своевременно предупредить воздушные акустические приборы, об атаке со стороны моря — подводные. Ни те, ни другие не отмечали ничего подозрительного. На военно-морской базе «Норвегия-2» все было спокойно.
Выбрав удобное место под нависшей скалой, командир лодки осмелился даже подняться на поверхность. Вместе со штурманом он набросал план причалов, береговых строений и расположения судов, стоявших на якорях.
Наконец решено было действовать. Мишенью самодвижущихся мин выбрали еще не разгруженный пароход и легкий крейсер, стоявший на якоре неподалеку от него.
Лодка опустилась в боевое положение. Одна за другой выскользнули из аппаратов самодвижущиеся мины. Один за другим раздались два взрыва.
Все население фиорда всполошилось. Шаря по воде и в темном небе, забегали лучи прожекторов, взвились и повисли в воздухе ракеты. Быстроходные катера и гидросамолеты рванулись из фиорда в море в погоню за предполагаемой подводной лодкой, а вслед за ними спокойно вышла из фиорда и «Рыбка». Фарватер теперь ей был хорошо известен, и она без всякого затруднения миновала минные поля.
Через несколько часов, когда после бесполезных поисков катера и самолеты вернулись на базу, «Рыбка» пошла на соединение с подводным крейсером, ожидавшим ее в море.
Приняв с него торпеды взамен израсходованных и выждав два-три дня, «Рыбка» повторила свой рейд в занятый фашистами норвежский фиорд.
После взятия Берлина победоносными советскими войсками наше командование получило ряд военных документов.
В делах гитлеровского морского генерального штаба были обнаружены две короткие, но достаточно выразительные телеграммы начальника военно-морской базы «Норвегия-2». Вот их содержание.
«29/Х-43, «Норвегия-2». В 23.50 28 октября взорвались легкий крейсер «Геббельс» и транспорт № 10. Причины не установлены. Подробности рапортом.
7/XI-43, «Норвегия-2». В 23.00 6 ноября взорвался стоявший у причала транспорт № 88, груженный взрывчатыми веществами, минами и снарядами. Взрывом потоплены два эсминца, три подводные лодки, разрушены береговые строения. Возникший пожар продолжается. Обнаружению подводного врага гидрофонами мешал шум больших косяков сельди. Число жертв и причины взрыва выясняем».