— Надеюсь, они об этом не узнают, — буркнул Грифф.
— Наверняка в конце концов узнают.
— Не уверен.
— Но зачем городить весь этот огород только для того, чтобы прочитать все письма этой девушки? Ведь тот, кто вместе с ней замешан в этом деле или знает, что она в нем замешана, без сомнения, в курсе того, что она исчезла. Да и потом, вы никогда меня не убедите в том, что она исчезла без следа. Я считаю, что она намеренно удалилась со сцены, и готов биться об заклад на что угодно, что улетела на самолете. Грифф снова покачал головой.
— У меня есть целая теория по поводу Эстер Ордуэй, — заявил он. — Правда, пока у меня недостаточно данных, чтобы подкрепить эту теорию, причем кое-какую дополнительную информацию мне нужно выяснить как можно скорее. В это время вы, конечно, можете послать своих людей в аэропорт поискать самолет, которым якобы улетела Эстер Ордуэй, но если вы хотите поставить что-то на эту вашу теорию, то не советую вам это делать: наверняка проиграете.
— Вы не уверены, что она улетела на самолете? — спросил Бликер. — Но ведь все указывает на это.
— Но тогда, — спросил Грифф, — зачем же ей понадобилось брать с собой альбом с фотографиями?
— А потому, — подсказал Бликер, — что она и есть не кто иная, как Мэри Бриггс, и знает, что в случае чего полиция опознает эту фотографию, поэтому она и забрала альбом.
— Конечно, такая возможность существует, — согласился Грифф, — но на настоящий момент это все, что мы знаем… Кстати, когда станут известны результаты вскрытия тела Кэттея?
— Вечером в субботу, — ответил Бликер. — Мне кажется, оно как раз сейчас и делается. Патологоанатомы передадут отчет о результатах вскрытия окружному прокурору незадолго до полуночи. По всей вероятности, нам не удастся достать копию этого отчета немедленно, но, думаю, к утру он уже должен попасть нам в руки.
— Вы дадите мне знать? — спросил Грифф.
— Конечно. А вы по-прежнему считаете, что для нас так важно заполучить всю корреспонденцию Эстер Ордуэй?
— Да.
— Не лежит у меня к этому душа, — поморщился Бликер. — Это же значит расставлять женщине ловушку.
— А вы можете как-нибудь по-другому узнать, куда она делась?
— Да, думаю, что смогу. Этель Вест, моя секретарша, сейчас уже в полной боевой готовности. А она такого сорта девица, которая может влезть куда угодно и узнать что угодно.
— Мне бы не хотелось оставлять ее надолго в квартире, — сказал Грифф. — Это опасно. Нужно лишь дождаться, пока на ее имя не придут два или три письма. А затем она может уйти, опустив письма в почтовый ящик с пометкой «Вскрыто по ошибке», или зайти на почту и распорядиться, чтобы письма пересылали обратно на прежний адрес, не упоминая о тех письмах, которые она распечатала. Все будет зависеть от того, что мы из них узнаем.
— Не нравится мне это, — брезгливо заметил Бликер.
Криминолог нахмурился.
— Так я и думал, что вы это скажете, — промолвил он.
— Кстати, — спохватился Бликер, — я забыл сказать вам, что нам удалось обнаружить отель, в котором регистрировался Кэттей, когда приезжал в город.
— И где же? — заинтересовался Грифф.
— Отель называется «Хиллкрест», Кэттей снимал номер 904, но не оставался в нем.
— А почему вы так считаете?
— Мы показывали в отеле фотографию Кэттея, и регистратор сказал, что он совершенно уверен, что в комнате останавливался не этот человек.
— А как же подпись в книге регистрации?
— Там, похоже, стоит подпись Кэттея. То есть я хотел сказать, что подписи очень похожи.
Грифф вопросительно поднял брови.
— Но вспомните, — воскликнул он, — когда детектив, снимавший показания с человека, назвавшегося фамилией Кэттей, утверждал, что он расписался точь-в-точь как Кэттей, что эта подпись была точной копией подписи на членских клубных карточках и водительских правах!
— Я уже думал об этом, — сказал Бликер. — Мы попробуем еще что-нибудь узнать в этом отеле. Портье помнит, что Кэттею несколько раз звонили в течение вечера.
— И никто не отвечал?
— Нет.
— А что он может сказать о его номере? В нем кто-нибудь ночевал?
— Мы спрашивали горничную, но она, к сожалению, не помнит.
Грифф задумчиво кивнул.
— Хорошо, — наконец сказал он, — пока не станет известно что-нибудь еще, дальше мы не продвинемся. Нужно обязательно что-то выяснить, и как можно быстрее, желательно в ближайшие двадцать четыре часа. Дайте мне тогда знать, хорошо?
— К концу дня мы обязательно узнаем, где живет эта женщина, — пообещал Бликер, — а тогда, бьюсь об заклад, выяснится, что она отправилась куда-нибудь самолетом. Может быть, нам повезет и в другом, должны же, в конце-то концов, найти того карманника, который выдал себя за Кэттея. Мы знаем, что его разыскивает полиция, сейчас они перетряхивают весь город, так сказать, процеживают через сито весь этот сброд.
Грифф откинулся на подушки, лениво зевнул и сказал:
— Вот это я как раз и ненавижу больше всего.
— Что именно? — удивился Бликер.
— Да всю эту чертову рутину! Я люблю играть по-крупному, двигать людей, как шахматные фигуры, заставлять их волноваться, терять голову от страха.
— Продолжайте, продолжайте, — заинтересованно сказал Бликер. — Я не собираюсь прерывать вас.
Губы Гриффа изогнула ироническая улыбка.
— Хорошо, — сказал он. Бликер быстро заговорил:
— Но ведь вы же не поступили так с Деккером, когда он пришел к вам после того убийства. Вы посоветовали ему не появляться какое-то время на людях и даже помогли ему скрыться. Даже полиция пришла к мысли, что Деккеру известно гораздо больше того, что он рассказал.
Грифф не проронил ни слова, но само молчание его было многозначительным.
— Скажите мне только одно, — обратился к нему Бликер. — Вы помогли ему укрыться просто потому, что он боялся, или вы тоже были уверены, что его жизнь в опасности?
Лицо Гриффа внезапно как будто окаменело. Но он по-прежнему не сказал ни слова.
Несколько секунд Бликер молча наблюдал за ним, затем раздраженно буркнул:
— По-моему, уж на этот вопрос вы могли бы ответить.
— На какой вопрос?
— На вопрос, почему вы помогли скрыться Деккеру и когда вы планируете заставить его предстать перед судом.
Грифф, казалось, продолжал думать о своем.
— Бликер, — задумчиво проговорил он, — что-то мы все-таки пропустили в этом деле, что-то, что находится у нас прямо перед глазами. На какое-то мгновение я уже почти понял это — что-то всплыло у меня в подсознании; что-то, что я уже знал; что-то, что и вам было хорошо известно. Но ни вы, Бликер, ни я тогда не осознали всей важности этого факта. Мы наверняка обсуждали это с вами, и один из нас упомянул что-то такое, что натолкнуло меня на целую цепь рассуждений, я уже чувствовал, что стою на пороге какой-то большой разгадки, меня почти коснулось то, что мы обычно называем вдохновением. А затем вы вдруг прервали меня, спросив что-то о Деккере. Я же ведь обещал, что дам вам знать, когда приму какое-то решение. Но я еще ничего не решил. Вы должны понять, что ничего не добьетесь, наседая на меня. И еще, перестаньте задавать мне бесконечные вопросы, если видите, что я о чем-то думаю.
— А вы скажите мне, о чем вы думаете, — вкрадчиво попросил Бликер.
У Гриффа вырвалось раздраженное восклицание.
— Черт побери! — вскричал он. — Я изо всех сил пытаюсь опуститься в глубину своего подсознания и понять, что же меня беспокоит, а тут меня заставляют думать об этом проклятом Деккере и о его страхах, как бы его не прикончили гангстеры из-за того, что он был свидетелем убийства. Вы забиваете мне голову этим вашим Деккером и не даете вспомнить то действительно важное, что вот-вот готово прийти мне в голову. Разве вы сами не замечали, что наше подсознание куда лучше нас определяет степень важности многих вещей. И происходит это гораздо точнее и быстрее, чем если бы мы старались делать это намеренно. Затем принятое решение исподволь доводится до нашего сознания и… А впрочем, я забыл — вас ведь не интересуют проблемы психологии. Вы не знакомы с тем, как происходит процесс мышления в нашем сознании и подсознании.