Бликер повесил трубку, вышел из кабинета, быстрыми шагами пересек приемную и, свернув направо по коридору, вышел в длинный душный холл, в котором с левой стороны располагался склад, а справа в большом помещении с несколькими темными комнатами размещались фотографы. Миновав еще одну комнату, откуда доносился стук пишущей машинки, он толкнул дверь кабинета Кенни и вошел.
— Я созвонился с Бикли из «Ривервью кроникл», — сказал он, — по поводу информации о Кэттее. Он мне, кстати, рассказал, что Кэттей вдруг вчера утром неожиданно серьезно заболел и с тех пор не встает с постели. Я попросил его проверить, так ли это. А то ведь что-что, а больным сказаться легко. Мы даже врачам не можем до конца доверять. Кэттей ведь довольно значительная фигура, но я надеюсь, мы сможем что-нибудь узнать от медсестер. Бикли обещал нам помочь.
— Вы думаете, что у Кэттея с Морденом была где-то назначена встреча? — спросил Кенни.
— Я пока ничего не думаю, — ответил Бликер. — Я просто собираю факты. Кстати, у меня сегодня на половину девятого назначена встреча с Сиднеем Гриффом. А в полиции удалось что-нибудь выяснить? Или совсем ничего?
— Убит действительно Морден, в этом нет никаких сомнений, — угрюмо сказал Кенни. — Им до сих пор пока не удалось точно установить время смерти, но приблизительно его могли убить вчера днем около двенадцати, может быть, сразу после полудня. А ночью, около трех или четырех часов, тело привезли и бросили в этих трущобах, где его позднее и обнаружила полиция. Никто не может сказать, как он иначе мог попасть туда.
Громко зазвонил телефон на письменном столе Кенни. Тот вздрогнул от неожиданности и поднес трубку к уху.
— Кенни слушает, — механически сказал он, а затем кивнул Бликеру: — Это вас, — и передал ему трубку.
— Бликер слушает, — отозвался тот и, повернувшись к Кенни, буркнул: — Междугородный… звонит из Ривервью. Сейчас, минутку… Еще раз добрый день, Бикли… Да… Так вы уверены в этом… Возможность ошибки исключена… Понимаю… Хорошо. Большое спасибо. В любом случае, — в конце концов, из всего этого выйдет хорошая статья для вашей газеты… Да, мы пока будем здесь. Если, что-то узнаете еще, позвоните. Я почти уверен, что в Ривервью скоро будет большой скандал… Хорошо, держите нас в курсе всех событий и увидите, как мы это используем. Выясните все, что только возможно, и, как что-то узнаете, немедленно позвоните нам. Если получится, лучше всего в пределах часа. Вы снабжаете нас информацией, а уж мы ее используем как можно лучше.
Он передал трубку Кенни. Тот повесил ее и, сдвинув телефон в сторону, вопросительно взглянул на Бликера.
— Что-нибудь удалось узнать? — поинтересовался он.
Лицо Бликера превратилось в бесстрастную маску.
— Фрэнк Б. Кэттей, — объявил он, — умер примерно двадцать минут назад. По каким-то причинам о его смерти никому не сообщили. Бикли послал к нему домой самого опытного репортера, который собаку съел на этом деле. Тот-то все это и разнюхал. В доме у тела покойного двое докторов, и, похоже, назревает скандал. Один из врачей уверен, что Кэттей был отравлен.
Кенни широко раскрытыми от изумления глазами воззрился на Бликера.
— Отравлен, — пробормотал он.
Бликер молча кивнул.
— Для его жены, — сказал Кенни, — это слегка усложняет дело. По-моему, он был весьма состоятельным человеком, если не ошибаюсь.
— Думаю, что все его имущество к моменту смерти должно было оцениваться не меньше чем в два миллиона.
— И как долго болел Кэттей?
— Он неожиданно почувствовал себя плохо. Это случилось вчера утром. Вначале речь не шла о чем-то серьезном, предположили, что это просто случайное недомогание. Случилось это, когда он был у себя в офисе. Его отвезли домой и уложили в постель. Как это обычно бывает, вызвали сразу нескольких докторов, которые, тоже как обычно, разошлись во мнениях, и тут вдруг Кэттей потерял сознание. Это случилось вчера около трех часов дня. С этой минуты он больше не приходил в сознание. Так и умер.
— Но если он страдал каким-то серьезным заболеванием, — настаивал Кенни, — тогда его жене должно же быть что-нибудь известно об этом.