– Вы не подскажете, где тут бар? – спросил Борланд.
Стоявший перед ним долговязый часовой в черной ветровке вынул изо рта сигарету.
– Да вот он, – послышался ответ. – Ты перед ним стоишь.
«Новичок» почувствовал облегчение. Все оказалось до смешного простым. Бар перенесли. Но почему же его никто не предупредил?
– Спасибо, брат, – искренне поблагодарил Борланд и, наклонив голову, шагнул в дом.
Первое, что ему бросилось в глаза, – спартанские условия заведения. Вернувшийся в Зону сталкер оказался в обычном коридоре, из которого имелись выходы в три комнаты без дверей. В каждой царил полумрак: свет фонарей и керосиновых ламп не до конца справлялся с тьмой. Судя по звукам негромких разговоров, в доме находилось не менее десятка человек. Комната впереди пустовала, на письменном столе виднелись сложенные бумаги. В дверном проеме слева просматривались разостланные матрацы, на которых, перебрасываясь в картишки, полулежали люди в простых сталкерских комбинезонах. Справа слышались звуки ненастроенной гитары и тяжелое дыхание бродяг, пребывавших в процессе духовного поиска.
– Заходи, мил человек, – послышался голос из комнаты, расположенной слева. – Располагайся!
Борланд осторожно заглянул туда. Сталкер с пятью картами в руках косо взглянул на него и добавил:
– Если ты к торговцу, присядь с нами, подожди. Он на складе, скоро будет.
Борланд кивнул и опустился на свободный матрац. Положив рядом «Абакан», он просто сидел и наблюдал за чужой игрой. В картах он был не силен и даже не разобрал, во что именно играют эти бродяги. Рядом лежали жестяные банки с едой, пачки сигарет, и при этом никакого спиртного. Через несколько минут Борланд почувствовал, что его натуральным образом проняло беззаботностью и позитивом обстановки. Было сложно поверить, что всего в сотне метров лежит труп, и, возможно, не один. Казалось, Зона исчезла вместе со всеми кошмарами и опасностями, а за окном обыкновенный дождь лупит по ветхой крыше лесного дома в какой-нибудь глуши. Не по крыше бара, затерянного внутри аномальной территории.
Окружение располагало к раздумьям, и Борланд углубился в собственные мысли. Внезапно окончившийся период относительно спокойной жизни, прерванной «гравиконцентратом», из ниоткуда возникшим на городской набережной, постепенно тонул, погружался на дно воспоминаний, вытесняя на поверхность сталкерские чутье и мировоззрение. Относись к Зоне всерьез, так, словно другого мира вообще не существует, – таково было основное правило Борланда два года назад. Теперь же оно становилось более чем актуальным, подходило для выживания как никогда раньше.
Если за пределами Зоны начали появляться аномалии, то чем тогда мир за Рубежом отличается от самой Зоны?
Ничем.
Борланд посмотрел на свою ладонь, пошевелил пальцами. Никаких видимых признаков аномального заражения, хотя он и не имел понятия, что могло бы служить такими признаками. Дело было даже не в том, что его собственная жизнь под угрозой. Гораздо хуже то, что на волоске повисли все его представления о самой безопасности как таковой. Если человек не способен оградить себя и тех, кто ему дорог, от предсказуемого процента проблем, то весь его опыт выживаемости, накопленный поколениями, попросту обесценивается.
Так что Борланду доведется не просто заново превращаться в сталкера, но и впредь оставаться им. Теперь уже навсегда. Даже если он не умрет за отпущенные ему несколько дней, поставит всю Зону на уши, расследует аномальную атаку на Литеру за тридевять земель отсюда и очистит собственное тело от дряни, которой наградила его «воронка», – нормальную жизнь все равно уже не вернуть.
Борланд даже позволил себе ироничную улыбку. Смерть его не угнетала, но ожидание конца было убийственным само по себе. Ежесекундно пребывать в напряжении, совершать чудовищно сложный выбор на каждом шагу, скоропалительно решать, выстрелить или договориться, повернуться спиной или нет, пойти направо или налево, – и все это лишь для того, чтобы купить себе лет тридцать точно таких же скитаний.
Сталкер поймал себя на мысли, что не ощущает никакой несправедливости к себе со стороны судьбы или неведомого врага. Что это – смирение? Или он заслужил подобную участь? Если заслужил, то успеет ли хотя бы сообразить, за что? Борланд коснулся пальцами трофейного автомата. Нет, уж кто-кто, а лично он сдаваться не собирается. В конце концов, с определенной точки зрения, Зона намного удобнее и безопаснее остального мира. Здесь ты хотя бы предупрежден и вооружен. А в цивилизованном обществе, с его иерархиями и структурами, не получится перед каждым следующим шагом бросить болт.