Мальчик повернул ручку и нажал на дверь. Она отворилась, подняв облако пыли. Барни закашлялся". Перед ним находилась широкая лестничная площадка. По обе стороны ее были двери. Барни двинулся к ним. Сам не зная почему, он шел на цыпочках.
Одну за другой он открывал двери и заглядывал в комнаты. Они были совершенно пусты: ни стула, ни книжки, ни коврика не осталось ни в одной из них. Только слой пыли покрывал голые полы и с потолка повсюду свешивалась паутина. Когда Барни открывал двери, по стенам и потолкам в испуге пробегали большие пауки. Чужак нарушил их долгий сумрачный покой.
Большинство комнат тонуло в темноте или полумраке из-за густо разросшегося плюща, закрывавшего собой окна. Лишь проблески дневного света проникали сквозь листву. Повсюду стоял запах затхлости и плесени.
Барни спустился по голым ступеням лестницы. При каждом его шаге с них поднималась пыль — очень тонкая, похожая на серую муку, от которой першило в горле и щекотало в носу. Он не притрагивался к поручням перил, боясь поднять еще больше пыли.
На втором этаже были еще комнаты, такие же темные и неприятные, пыльные и пустынные. Со второго этажа на первый спускались две лестницы — с каждой стороны просторной лестничной площадки. Спустившись до половины, обе лестницы соединялись вместе и сбегали одним широким пролетом в огромный холл.
Теперь Барни находился в холле, который видел сквозь щель в парадной двери. Он вошел на цыпочках в большую комнату справа. Это был парадный зал. В зеркалах мелькнули десятки темных, похожих на тени отражений — мальчику стало не по себе. Выйдя из зала, он направился в другую комнату. Вероятно, ею и пользовались во время войны, потому что здесь, как и в зале, лежала сломанная мебель, разбросанные старые бумаги и куски разбитых телефонных аппаратов. Здесь тоже было пыльно, но не слишком.
Мальчик перешёл в следующую комнату и увидел, что из нее есть выход на веранду. Он различил очертания троих своих друзей и Чудика, терпеливо ожидающих его у дома. Может быть, ему удастся открыть дверь веранды? Барни подошел к ней и постучал по стеклу костяшками пальцев. Все трое ребят подпрыгнули от испуга и повернули головы к двери.
— Это Барни! — обрадовано выкрикнула Диана. — Ой, Барни, значит, ты смог выбраться из верхних комнат?
Барни едва различал, что она говорила. Он сражался с запорами дверей веранды, наконец ему удалось сдвинуть их. Он отпер дверь и распахнул ее. Дети вбежали внутрь, и Диана схватила его за локоть.
— Барни! Какой ты молодец! Мы там уже начали замерзать, а дождь и туда заливает.
Чудик с лаем бегал по комнате кругами, поднимая пыль.
— Прекрати, Чудик! — прикрикнул на него Роджер. — Мы все из-за тебя задохнемся, и сам ты — тоже.
Миранда по-прежнему жалась к плечу Барни. Она очень обрадовалась, увидев других ребят. Они оглядели безмолвную, пыльную комнату. Диана сделала несколько шагов вперед и вдруг взвизгнула. Все вздрогнули.
— Кто-то до меня дотронулся! — вскрикнула девочка.
Она прошла под паутиной, которая тихонько коснулась ее лица.
— Это просто паутина, — засмеялся Барии. — Ее здесь полно. У кого-нибудь есть фонарик?
Фонарик был у Снабби. У него всегда все было. Удивительно, сколько всякой всячины могли вместить в себя его карманы. Он извлек оттуда фонарик и зажег его. Тут же десятки пауков поползли в разные стороны. Диана опять взвизгнула: она не выносила пауков. Огромные паучьи сети были расставлены повсюду, длинные серые нити свисали с потолка.
— Не сказал бы, что это очень уютная комната. Устраивать здесь пикник мне как-то не хочется" — покачал головой Роджер. — А наверху что делается, Барни? Ты нам еще ничего не рассказал.
Барни в двух словах описал увиденное наверху и то, как он выбрался из запертых детских комнат.
— Я думаю, лучше уж устроиться наверху в детской, — сказал он. — Там тоже ужасная пылища, но хотя бы есть стулья, можно сесть по-человечески. И там светлее. Пойдемте.
И друзья пошли наверх, поднявшись сначала по двойной лестнице на второй этаж, а потом по меньшей лестнице — на третий. Здесь они подошли к двери коридора, ведущего к детским комнатам, и вошли в него.
— Эту часть дома, видно, целиком отвели под детские, — заметил Барни. — Когда-то здесь было очень уютно. А вид из окон какой открывается — смотрите!
Он распахнул дверь одной из спален, и ребята заглянули внутрь. Они замолчали, увидев деревянную лошадку, неподвижно стоящую у окна, словно ожидая, чтобы какой-нибудь малыш покачался на ней, открытую дверцу шкафчика и игрушки в нем, тарелки и блюда на столике, расставленные для еды.
— Бр-р-р, — поежилась Диана. — Жутковато, однако. Что-то мне не очень здесь нравится. Хотя все же здесь не так мрачно, как внизу.
— Значит, перекусим здесь, — решил Роджер. — Пылищи, правда, с ладонь, но тут уж ничего не попишешь! Так, где наша корзинка? Не знаю, как у вас, а у меня настроение повысится, если я проглочу пару кусков кекса.
Глава XI. ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ
Пока друзья расправлялись содержимым корзинки, налетела гроза. Небо пересекали ослепительные зигзаги молний, заставляя ребят подпрыгивать и жмуриться, раскаты грома почти непрерывно перекатывались над их головами.
— Хорошо, что мы не устроили пикник на свежем воздухе! — сказал Роджер бодрым голосом.
Никто его жизнерадостности не разделял. Однако все почувствовали себя гораздо лучше, когда съели все сандвичи, кексы, печенье и выпили лимонад. Чудика тоже угостили на славу. В этой комнате пес был сущим наказанием, потому что его четыре мохнатые лапы и волочащиеся по полу уши беспрестанно поднимали в воздух тучи пыли. Миранда оставалась невозмутимо сидеть на плече своего хозяина, откусывая понемногу от сандвича с огурцом.
После еды дети опять обследовали все три комнаты. Грустно было думать, что здесь никто не жил с тех пор, как маленький Боб слег от тяжелой болезни много-много лет назад.
— Наверное, маме этих детей было очень тяжело заходить в пустую комнату, — вздохнула Диана. — Бедная! Ей даже было невыносимо сознавать, что здесь будут что-то менять, трогать. Знает ли о них кто-нибудь еще, кроме нас? Их вполне уже могли забыть. И, может быть, люди думали, что эта запертая дверь в коридор ведет всего лишь в какую-нибудь кладовку.
— Да, наверное, ты права, — откликнулся Барни. — Ух ты! Слышите, как дождь лупит по крыше?
На улице действительно лило как из ведра. Гром все еще перекатывался, но уже где-то далеко, и вспышки молний стали не такими яркими. Диана посмотрела на Барни. Где он проведет такую ночь? До крайней мере, не в стогу сена?
— Барни, ты сегодня не собираешься спать под открытым небом? — решилась она спросить его, убирая бутылки из-под лимонада в пустую корзинку. — Везде будет так мокро.
— Конечно, нет. Вообще-то я подумываю, не переночевать ли здесь.
Все изумленно посмотрели на маленького бродягу.
— Что? Здесь? В этом ужасном пустом старом доме со всеми его пауками и пылью? — ужаснулась Диана. — Неужели ты на это решишься? И к тому же совсем один!
— Почему один? Со мной будет Миранда, — ответил Барни. — И я не из пугливых, ты же знаешь. Мне приходилось спать и в местах похуже этого.
Диана представить себе не могла места похуже. Она содрогнулась.
Миранда обняла хозяина за шею и быстро застрекотала.
— Она говорит, ничего страшного, она будет со мной и прогонит всех пауков, — улыбнулся Барни.
— А я считаю, это ты хорошо придумал, — сказал Снабби. — В конце концов, кровати-то в порядке, даже если простыни расползаются в клочья! Комната няни выглядела не так уж страшно. Укладывайся в ней, Барни, тебе там будет удобно.
— Я знаю, что надо сделать! — воскликнула Диана, вскакивая и заглядывая в шкафы. — Я сейчас поищу швабру и совок И хоть немного подмету в комнате няни.
Первым на поиски швабры бросился, конечно. Чудик. Он метнулся в шкаф и вытащил оттуда щетку для чистки ковров, щетина которой стала совсем мягкой.
— Как раз то, что нужно! — оказала Диана, забирая у пса его находку. — Спасибо, Чудик. Она мне пригодится. Снабби, оттащи его от меня — он прыгает, пыль поднимает.
— Ты лучше покрой чем-нибудь голову, Ди, — посоветовал Роджер, глядя, как пыль заклубилась вокруг Дианы, когда та начала сметать ее на совок. — Возьми мой платок, он большой! Повяжи им голову.