Физическое состояние Торрингтона значительно ухудшилось после Рождества. Его поведение стало все более непредсказуемым. Резкие перепады настроения, вероятно, вызывали серьезные опасения у врачей Александра Макдональда и Джона Педди, которые, располагая только доступными им знаниями и примитивным оборудованием того времени, не могли поставить правильный диагноз. Все, что доктора были способны сделать для облегчения состояния больного, — это обеспечить ему хорошее питание. Разумеется, лучшая пища в экспедиционных условиях была консервированной. Несмотря на старания врачей, вес Торрингтона продолжал падать. Затем, вероятно, к концу 1845 года, у него развилась пневмония. Это был серьезный удар, значительно подорвавший здоровье моряка. С тех пор он больше никогда не поднимался на палубу — по крайней мере на своих ногах.
За несколько дней до смерти Торрингтон скорее всего начал раздавать свои скудные пожитки тому, кто пообещает передать их отцу и мачехе, когда экспедиция пройдет Северо-Западным проходом в Берингов пролив и с триумфом вернется в Англию. Перед самой кончиной двадцатилетний моряк впал в безумие, затем у него начались конвульсии, и на Новый год он умер.
Новости о первой потере в экспедиции, вероятно, быстро распространились среди членов экипажа «Террора», а врач уведомил о ней капитана Фрэнсиса Крозье. За считанные минуты команда «Эребуса» также получила известие о смерти Торрингтона. Врачи обсуждали причины, учитывая затяжной и прогрессирующий характер заболевания, и, возможно, пришли к заключению, что пневмония осложнила течение туберкулеза. Вскрытие не потребовалось. Тело Торрингтона перенесли в трюм, где постоянно держалась температура около 50 °F (10 °C), и приготовили к похоронам. Торрингтон умер 1 января, и его смерть, несомненно, омрачила экипажам празднование Нового года.
После того как тело Торрингтона обмыли и облачили в рубашку и брюки, врачи постарались зафиксировать его конечности. Один из них просунул хлопчатобумажную ленту вокруг туловища и рук на уровне локтей и завязал узлом спереди, другой обернул ленты вокруг больших пальцев ног, лодыжек и бедер.
На палубе под брезентом, защищающим от снега и холода (а температура все еще была около 14 °F (-10 °C)), плотник Томас Хани и его товарищ Александр Вильсон усердно трудились над изготовлением гроба. Они использовали запасы красного дерева, доски размером в ¾ дюйма (1,9 см) толщиной и 13 дюймов (30 см) шириной. Крышку и днище гроба сделали из трех частей: длинную центральную часть с помощью дюбелей соединили с боковыми планками, которым была придана соответствующая форма. Короб смастерили из той же породы дерева, изгибы в плечевой части сделали с помощью пропилов (серии параллельных надрезов поперек внутренней части по ширине доски, что позволяло ее согнуть, не ломая). Для скрепления этих секций использовали квадратные в сечении железные гвозди.
Крышку и короб затем тщательно обили темно-синей шерстяной тканью, которая удерживалась узкими белыми лентами, прибитыми к гробу. Они же обозначали контур. Товарищи Торрингтона постарались изготовить металлическую табличку, которую прикрепили с внешней стороны крышки. Следующей задачей для плотников «Террора» стало изготовление надгробия.
Взяв кирки и лопаты, небольшая группа моряков отправилась с корабля вверх по склону к месту, находившемуся поблизости от полевой кузницы. Здесь они постарались убрать тонкий слой снега с места захоронения. Сильный мороз, превративший землю в железо, делал работу почти непосильной. Но Франклин приказал организовать настоящие похороны, максимально приближенные к тем, которые Джону Торрингтону устроили бы в его родном Манчестере. Так что, вероятно, обменявшись парой крепких слов, моряки принялись за дело.
Задача была очень сложной. Место работы освещалось только лампами. Почти в полной темноте то и дело вспыхивали искры, когда кирка ударялась о замерзшие камни. Поскольку моряки долбили землю по очереди, углубляя могилу, они в результате дошли до глубины 5 футов (1,45 м).
Подготовка к похоронам Джона Торрингтона заняла день или два, но в конце концов небольшой узкий гроб на веревках спустили с борта судна на лед. Затем его поставили на небольшие сани и, без всякого сомнения, накрыли флагом. Несколько матросов взялись за веревки, привязанные к передку саней, и медленно потащили их по льду к месту захоронения. В соответствии с собственным опытом пребывания на острове Бичи Битти предположил, что этот путь был мучительным — мелкая наледь не давала тащить гроб по прямой линии. Видимо, морякам пришлось идти к берегу зигзагом, все время поворачивая.