А в ночь перед похоронами э… Илья нечаянно услышал разговор, из которого понял, что эксперт-криминалист был хорошим знакомым… э… одного из членов семьи. И этот эксперт по дружбе не упомянул в отчёте, что одна из ножек табуретки была девственно чиста: похоже, кто-то тщательно стёр с неё отпечатки пальцев.
– Стоп, Коля! Так никуда не годится, – возмутилась Галка, окончательно выходя из роли благовоспитанной леди. – Вы можете называть своих героев вымышленными именами, хотя, честно говоря, не вижу в этом смысла: мы уже догадались, что Э-Илья это вы, а остальные – ваши близкие родственники. Но вы не вправе скрывать от нас данные. Чей разговор услышал Илья? Чьим знакомым был криминалист?
– Галочка! – Воскликнула мать, кося укоризненным глазом на Бориса. – Разве так можно?!
– Почему же нельзя? – Вступился Борис то ли за себя, то ли за жену. – Галя права: мы должны знать все факты, известные Николаю, иначе не стоило и затеваться. А если ты намекаешь на нашу неделикатность, то лучше подумай, каково это: жить с уверенностью, что кто-то из близких тебе людей – убийца, но не знать, кто именно. Представляешь, в какой гнойник превращается родственная любовь, отравленная многолетними подозрениями? Что должен испытывать человек, живущий с таким нарывом – если от банальной занозы, не вытащенной вовремя, мы через неделю-другую лезем на стену? Коля, подтвердите, что вам станет намного легче, если правда выйдет наружу… Да скажите же что-нибудь, не молчите, как просватанный!
Учитывая причину, по которой они собрались, сравнение он, конечно, выбрал то ещё! Но, кроме фыркнувшей Галки, нечаянного юмора никто не заметил, все обратили сострадательные взоры на несчастного жениха. Побледневший (уши не в счёт) Коля ослабил галстук, подёргал кадыком и выдохнул:
– Вы правы. – А потом полез в карман пиджака за телефоном. Но, вопреки опасениям будущих родственников, решивших, что он собирается немедленно звонить родственникам настоящим и требовать признания в убийстве, всего лишь вывел на экран фото. – Вот, посмотрите, какими мы были двенадцать лет назад…
Все, кроме Инки, которая сидела рядом с женихом, встали и сгрудились у него за спиной.
Снимок был сделан на пикнике. На переднем плане вокруг уставленного пластиковой посудой покрывала расположились четверо. Сидящая в профиль темноволосая женщина лет тридцати хохотала, запрокинув голову к ухмыляющемуся худощавому мужику, который стоял на коленях за её спиной и то ли отталкивал, то ли поддерживал хохотушку за плечи длинными мосластыми руками. Справа от них статная русоволосая красавица, смеясь, гладила по лысине смущённо улыбающегося коротышку. На заднем плане с театральной надменностью во взоре застыли в картинных фехтовальных позах скрестившие палки-шпаги длинноногая девица и тщедушный парнишка лет пятнадцати.
– Слева мама и папа, – пояснил Коля. – Справа тётя Ира и дядя Гоша. А дуэлянты – Маринка с Димкой. Правда, не подумаешь, что близнецы? – В его голосе было столько затаённой нежности, что несклонный к сантиментам Борис ощутил посасывание в области сердечной мышцы. Которое усилилось, когда нежность сменилась горечью. – А вот недавняя фотка. Как говорится, почувствуйте разницу…
Этот групповой портрет снимали за праздничным столом. Сидящие за ним люди повернули головы к фотографу и улыбались в камеру напряжёнными, "прикленными" улыбками. Двенадцать минувших лет обошлись с ними жестоко. Судя по ярой рыжине, в которую хна превращает выраженных блондинок, темноволосая хохотушка совершенно поседела. Глубокие носогубные складки и прорези морщин на лбу и переносице не могли скрыть никакие косметические ухищрения. Худой мужик превратился в обтянутый кожей скелет; его запавшие глаза, вопреки улыбке, смотрели в камеру с тоской. Русоволосая красавица лицом изменилась мало, зато фигура увеличилась размеров эдак на десять. Коротышка тоже здорово раздался вширь, только его лицо, в отличие от лица жены, которую полнота спасала от морщин, выглядело обрюзгшим и нездоровым. Тщедушный подросток превратился в рыхлого молодого человека с неприятной желчной физиономией. Длинноногая девица сутулилась, как будто хотела спрятать заметно выросшую грудь. Лицо её, довольно красивое, портило вялое, безучастное выражение.
Стеснительная Инка вдруг порывисто обняла жениха и уткнулась носом ему в шею. Отец покашлял, но, не найдя подходящих слов, беспомощно посмотрел на супругу.