«— Ууууууууууууууууваааааааауууууууууууу!!! — подобно комете пронёсся где-то там, за окнами, яростный спортбайк ревя что есть мочи своими прямотоками.»
— Кровью же…, — как-то нехорошо, и в тоже время — устало, оглянулся на промелькнувший в окне росчерк, что уже стремительно затихал, утопая в музыке заведения, — написано… Эх…, — (снова тяжкий, глубокий выдох), — пойду я — отолью, что ли, друзья мои. Хорошо? — как-то слегка неестественно улыбнулся он всем и кивнул. — А вы не разбегайтесь, я вам ещё много нечего ещё раз кажу. У меня рассказы, походу, — (и на тяжком выдохе), — поистине бесконечные…
— Конечно «Ханс», ну как же тут оторвёшься от твоих историй! Иди облегчи душу, но — возвращайся! А то без тебя и заведению нет смысла существовать! Ааа-ха-ха-ха! — захохотал крупный бородач в кожаном, мелькая начищенными заклёпками.
— А-ха-ха-ха, — засмеялся Боб, — Точняк брат! — и подмигнув, показательно указал на говорящего указательными пальцами.
Боб тяжкой походкой, явно не желая того, всё же — вышел, за главную дверь бара, и, остановился на ночном пороге, глубоко вдохнув прохладный ночной воздух…
Голова Боба, повернулась вправо… (Снова сидит на бордюре — бездомный, укрыв голову капюшоном. Пред ним лежит, по сему видимо — его шапка, разложенная, вязанная, чёрная, слегка потрёпанная).
Боб похлопал по карманам, отыскал тот самый, и, кинул пятьдесят баксов в шапку бедняге, похлопав последнего по левому плечу.
— Да хранит тебя отче, брат мой.
— Хранит…, брат мой, — как-то тяжко произнёс Боб выпрямляясь, — хранит, — закивал он. — хранит, — (тяжкий вздох), — лучше бы — отче, этих глупцов излечил от пороков, да соблазнов дьявола, а не меня бы хранил.
— Всему своё время брат мой, — как-то как совсем бесчувственно отвечал ему бездомный, — всему своё время, брат, всему своё время.
— Ммм-да…, — поднимая правую руку протянул Боб, меняясь в лице прямо на глазах. И с крайне холодной миной на лице, правая кисть байкера застыла на пару секунд пред его ухом, и…
«— Счёлк! — щёлкнули его пальцы, и щелчок этот — прогремел, подобно далёкому разрыву бомбы. И тут, неожиданно для нас, а для него весьма привычно, время, буквально — замерло…»
Боб, постоял так ещё пару секунд, оглядываясь…
После, как-то тяжко глянул налево, на свой байк…