Никто из местных наверняка не знал, что Беатрис была ведьмой, но некоторые простые жители окрестностей и прислуга догадывались об этом, ведь иногда, в определённые ночи несколько раз в году, Беатрис в одной ночной рубашке шла в поле или в лес и там, скинув с себя одеяние, разведя костер, а иногда и не разжигая огня, танцевала до упаду, пела странные песни, а от ее тела отлетали меленькие искорки, кожа ее светилась и глаза горели в темноте, как у кошки. Те, кто видел ее такой, боялись говорить об этом, так как знали, что подобная женщина могла свести со свету не только их самих, но и всю их семью. О Беатрис лишь иногда перешептывались и то, начали это делать более свободно уже после смерти колдуньи, надеясь, что душа покойной все же не сможет причинить им столько вреда, сколько некогда могла живая ведьма.
Дойдя до главного входа в дом, Беатрис остановилась. Ноги ее болели от царапин, полученных от хождения босиком, тело просилось скорее зайти в тепло, но разум ведьмы кричал об опасности. Застыв, Беатрис закрыла глаза и прочитала несколько заклинаний защиты, но не почувствовала облегчения, обычно следовавшего после этого. Кто-то весьма сильный блокировал все ее попытки применить магию, но кто? «Эта девчонка ничего не смыслит в древних знаниях. Она просто не может мне помешать! Это смешно! Чего я боюсь?!», – подумала про себя Беатрис и, взявшись за ручку двери, потянула ее на себя.
Из отворенной двери донесся запах затхлости и плесени, в коридоре же стояла темнота. Свет, увиденный до этого Беатрис, горел в комнате второго этажа, тогда как весь первый был погружен в полумрак. Сделав шаг вперед, Беатрис оказалась в своем родном доме. Она не могла понять почему все казалось ей одновременно знакомым и чужим. Например, она помнила, что в коридоре всегда лежал ковер, а сейчас пол застилали красные дорожки с зелеными полосками по бокам. В углу стояла вешалка, на которой висела чья-то одежда: меховая шапка, серое пальто с погонами на плечах, коричневый плащ и прочие вещи, которых раньше в доме никогда не было. Потянувшись к вешалке, Беатрис сняла с крючка первое, что показалось ей подходящим: широкий шерстяной платок, и поплотнее закуталась в него, желая поскорее согреться.
Сумерки плавно перешли в вечер и одновременно с этим старый дом наполнился жуткими тенями. Пройдя немного вперед, Беатрис дошла до гостиной и, окинув взглядом комнату, узнала ее интерьер, не сильно изменившийся с ее времен, но и в нем колдунья обнаружила нечто странное: на столе, вместо кофейного сервиза, стоял странный блестящий предмет, напоминавший чайник на ножке. Прежде Беатрис не приходилось видеть ничего подобного. Над камином, где раньше всегда стояли фотографии семьи Бухан, теперь расположились детские игрушки, выглядевшие несколько грубовато: плюшевый потёртый зайчик, пластмассовый крокодил в кепке и с гармошкой в руках, странное коричневое существо с непомерно большими ушами, показавшееся Беатрис весьма необычным. Колдунья знала, что она пропустила много лет жизни в этом мире и, конечно, за годы все могло измениться, но почему тогда окна в этой комнаты задернуты ее шторами? Теми самыми, что она сама некогда выбрала в Эдинбурге? И почему над диванным столиком, купленным ее матерью, висит портрет ее отца? Она ведь прекрасно помнила, как сняла его со стены после смерти родителей. В углу, где некогда стояло кресло Беатрис, теперь находился комод, на котором стояла большая прямоугольная коробка. Подойдя ближе, колдунья смогла разглядеть, что одна из стен у нее сделана из стекла, а сбоку находились кнопки. «Вероятно, это одна из тех штук, в которых мелькают картинки. Современные люди любят смотреть в них с утра до вечера», – подумала Беатрис, но все же в душу к ней закралось сомнение. Уж больно странно выглядела вся обстановка дома, словно кто-то перемешал времена и создал из них единое целое. «Все же, наверное, не стоит так переживать из-за этого. Прошло столько лет… А то, почему эта глупая девчонка вновь оказалась здесь, я сейчас выясню», – решила Беатрис и, развернувшись, быстрым шагом вышла из гостиной, даже не обратив внимания на то, что над кнопками прямоугольной коробки, в которой колдунья совершенно верно распознала телевизор, висела металлическая табличка с надписью, сделанной кириллицей и гласившей «Горизонт».