Прошло много лет, прежде чем Валериан Иванович Альбанов вернулся к нам из забвения: в 1932 году его именем был назван мыс на острове Гукера Земли Франца-Иосифа, с 1962 года его имя стал носить остров в Карском море около острова Диксон, где в 1919 году он участвовал в гидрографической съемке и промере глубин, а в 1972 году вошло в строй гидрографическое судно «Валериан Альбанов». В 1974 году оно побывало на мысе Флора, где экипажем торжественно была установлена мемориальная доска в честь Валериана Ивановича Альбанова. Символично, что судно занимается обеспечением безопасности арктических морских трасс и приписано к Архангельску, порту, с которым у Валериана Ивановича было так много связано.
Вот что писал мне второй помощник капитана судна В. Егоров:
«Мы работаем в тех местах, где когда-то шел Альбанов с товарищами, и хорошо знаем суровый нрав Арктики, ее белое безмолвие, грозные льды, тишину скалистых берегов. Только человек с горячим сердцем может покорить ее. А именно таким и был Валериан Иванович Альбанов…
Наше судно в основном занимается лоцработами — мы зажигаем и ремонтируем навигационные знаки, устанавливаем буи, развозим различный груз, одним словом, обеспечиваем безопасность трассы Северного морского пути, и каждый день наш наполнен до предела простой, тяжелой работой. И при каждой высадке на пустынный берег мы ощущаем ту незримую связь, которая протянулась к нам из далекого прошлого, причастность к большому и нужному делу освоения Арктики».
Уфимский гимназист
Такой была короткая и мужественная жизнь полярного штурмана Валериана Ивановича Альбанова, прожившего девятнадцать лет в прошлом и девятнадцать лет в настоящем столетии.
Но все, что я сейчас о нем рассказал, — это, так сказать, внешняя сторона биографии. А что стояло за ней? Все-таки — что он был за человек, Валериан Иванович Альбанов?
Вы можете представить его перед собой во всей сложности характера, во всей сложности его глубокой натуры? Я — пока нет. Чем жил он помимо Севера? О чем мечтал?
Ничего этого, к сожалению, в силу бурных событий начала века мы не знаем. «Несмотря на то, что «Записки…» В. И. Альбанова выдержали несколько изданий, ни в одном из них не было биографических сведений об авторе», — писал в 1953 году в предисловии к очередному изданию «Записок…» знаток Севера известный журналист Никита Яковлевич Болотников. Все, что мы знаем об Альбанове, — только из его «Записок…», в которых, когда дело касалось его самого, он был предельно сдержан и сух, и, как я уже говорил, из короткого сообщения участника седовской экспедиции члена-корреспондента Академии наук СССР Владимира Юльевича Визе, опубликованного в 1949 году в «Летописи Севера»: родился там-то, кончил мореходные классы, плавал там-то, умер или погиб при неизвестных обстоятельствах.
Разумеется, Владимир Юльевич знал о нем больше, чем написал, ведь он знал Альбанова лично, он мог бы подсказать, откуда почерпнуть недостающие сведения, но, увы, у него уже тоже нельзя спросить.
Наверное, многое бы открыл дневник Альбанова, который он вел на «Св. Анне» с первого дня, как поднялся на ее борт, и до того времени, когда покинул ее, и еще месяц уже ледового пути, но эта часть дневника пропала у мыса Гранта, тетрадь была на каяке Шпаковского и Луняева.
Мне хотелось бы побольше узнать о его детстве. Все, повторяя В. Ю. Визе, пишут, что Валериан Альбанов родился в 1881 году в Воронеже в семье ветеринарного врача, но рано потерял отца и потому воспитывался у дяди в Уфе. Но ничего не пишут о матери. А кто она была? От кого у него эта магическая тяга к дальним дорогам? Умерла она еще раньше мужа? Или семья была многодетна, после смерти мужа было не под силу воспитывать всех, и Валериану, хотел он этого или не хотел, пришлось уехать в Уфу? В какую среду он попал в Уфе? Что за люди его окружали? Что за человек был его дядя? С кем Валериан дружил? Ведь всё формируется в детстве.
Кого спросить? Как я уже говорил, наверное, мало кто из его друзей детства дожил до седин и умер своей смертью. Революция разрубила их, вчерашних уфимских гимназистов, хотели они этого или не хотели, на два непримиримых лагеря. Некоторые из них стали пламенными революционерами, другие же, естественно, позже примкнули к Белому движению. Третьих не спрашивали, чего они хотят, на ту или другую сторону мобилизовали силой.