Наконец приглашают и меня.
В светлом помещении флагманской кают-компании я предстаю перед командующим подводными силами. Посередине большой стол, покрытый картами. На заднем плане — командир флотилии и Вельнер.
— Капитан-лейтенант Прин по Вашему приказанию прибыл.
— Еще раз спасибо за Ваш успех, Прин.
Командующий подводными силами пожимает мою руку.
— А теперь послушайте. Вельнер, начните с самого начала.
Вельнер подходит к столу и склоняется над картой: «Охрана обычная, как и везде. Особенности, которые я указал в журнале боевых действий, состоят в следующем…» При этом он указывает на карте несколько пунктов. Я следую взглядом за его рукой. Это — район Оркнейских островов. В середине карты крупная надпись: «Бухта Скапа-Флоу».
Вельнер продолжает свои пояснения, но я уже не могу следить за ними. Все мои мысли кружатся вокруг этого названия: Скапа-Флоу!
Затем слово берет коммодор Дёниц:
— В мировую войну[95] английские минные заграждения находились вот здесь, — он склоняется к карте и показывает острием циркуля. — Наверно они и сейчас расположены там же. Тогда здесь погибла лодка Эмсмана. — Острие циркуля упирается в Хокса-зунд, — а здесь, — циркуль описывает овал, — обычно находится якорная стоянка английского флота. Все семь проходов в бухту заблокированы и хорошо охраняются. И все же мне кажется, что решительный командир вот здесь, — циркуль скользит по карте, — смог бы пройти. Это будет не просто сделать, так как между островами очень сильное течение. Но все же я верю, что пройти можно!
Он поднимает голову. Острый, изучающий взгляд исподлобья.
— Как Вы считаете, Прин?
Я смотрю на карту. Но прежде, чем я хочу ответить, коммодор продолжает:
— Я не требую от Вас ответа сейчас. Обдумайте все спокойно. Берите с собой все документы и взвесьте все основательно. Я жду Вашего решения не позднее полудня вторника.
Он поднимается и смотрит на меня в упор:
— Я надеюсь, что Вы понимаете меня, Прин. Вы полностью свободны в Вашем решении. Если Вы придете к убеждению, что это мероприятие проводить нельзя, сообщите об этом мне.
И с особым ударением:
— На Вас не ляжет никакое пятно позора, Прин. Вы навсегда останетесь для нас командиром.
Прощальное рукопожатие. Я забираю с собой карты и расчеты.
В прощальном приветствии мы выбрасываем вперед-вверх правую руку.
Я отправляюсь на плавбазу «Гамбург». Прячу карты и расчеты в свой маленький стальной сейф. Затем иду домой.
Во мне появляется огромное напряжение. Можно ли все это выполнить? Рассудок оценивает и рассчитывает, но воля и желание уже теперь говорят, что нужно решаться. Я целиком поглощен своими размышлениями и на приветствия солдат отвечаю чисто механически.
Дома меня встречают жена с ребенком. Обед готов, стол накрыт. Но мои мысли продолжают беспрерывно крутиться вокруг одного полюса: Скапа-Флоу.
После обеда я прошу мою жену отправиться на прогулку одной: у меня много работы. Она кивает и грустно улыбается:
— Ах, очередное предприятие…
Однако больше ни о чем не спрашивает. Она сама — дитя солдата.
Когда она уходит, я возвращаюсь на «Гамбург». Достаю карты и расчеты. Затем сажусь к письменному столу… Чудесно, тщательный анализ показывает, что мероприятие выполнимо!
Когда я заканчиваю работу, снаружи уже темно. Я складываю бумаги и отправляюсь с ними в гавань. Город тих и темен, в небе ярко светятся звезды.
На следующее утро я прибываю к капитану фон Фридебургу на доклад. Он принимает меня сразу.
— Ну, — смотрит он на меня вопросительно, — что скажете, Прин?
— Когда я могу доложить командующему подводными силами, господин капитан?
— Итак, ты пойдешь?
— Так точно.
Он тяжело опускается в кресло за письменным столом и берется за телефонную трубку.
— Я, собственно, думаю, — говорит он при этом, — что я на Вашем месте тоже побаивался бы только из-за семьи.
Затем он говорит по телефону:
— Так точно, господин коммодор, Прин у меня. В четырнадцать? Есть!
Он встает.
— В два часа пополудни быть у командующего подводными силами.
Точно в два часа дня я вхожу к коммодору. Он сидит за письменным столом.
— Капитан-лейтенант Прин для доклада прибыл!
Он не ответил, как будто бы пропустил мой доклад мимо ушей. Только смотрит на меня пристально. Затем спрашивает:
— Да или нет?
— Да, господин коммодор.