На следующие сутки ранним утром Виктор в сопровождении Штейнблюма и Зверева выехали в Ключи. За десять километров до деревни они остановились, а дальше, лесом Виктору предстояло добираться до связника партизан. Он ступил на обочину. За спиной хлопнула дверца, простужено всхлипнул двигатель, прошла минута, и о карателях напоминало лишь сизое облачко, расплывшееся над дорогой.
Виктор шел по лесу и дышал полной грудью. Пьянящий воздух свободы заставлял забывать о боли и том кошмаре, что пришлось пережить за эти дни. Сил хватило ненадолго, дыхание быстро сбилось, перед глазами поплыли разноцветные круги, и он свалился на густой ельник. Отлежавшись, продолжил движение и незадолго до сумерек вышел на окраину Ключей. Избу Сидоркина искать не пришлось — она выделялась добротным забором и резными, искусно сделанным наличниками на окнах. Виктор поднялся на крыльцо и постучал в дверь.
В сенях под тяжестью шагов затрещали доски, лязгнул засов, дверь приоткрылась, и в просвете возникла коренастая мужская фигура. Хозяин настороженным взглядом прощупал Виктора. Весь его вид: заросшее щетиной лицо, темные пятна на скулах и носу — следы обморожений и пропахший дымом костра ватник говорили сами за себя. Сидоркин отступил в сторону и впустил Виктора в избу.
Связник партизан не стал задавать лишних вопросов, недавняя облава карателей на парашютиста, автомат и рация за спиной Виктора делали это излишним. После ужина Сидоркин отправил его ночевать в более безопасное, чем изба, место — на сеновал. Зарывшись с головой в сено, через мгновение Виктор спал крепким сном. Разбудил его Сидоркин. Он пришел не один, за его спиной стояли два партизана.
Переход на основную базу отряда дяди Вани для них и Виктора растянулся на весь день. Уже начали сгущаться семерки, когда им встретился передовой дозор партизан. А через полчаса Виктор оказался в крепких объятиях командира и комиссара отряда. Они радовались его чудесному спасению и тому, что связь с Большой землей снова будет восстановлена. Радость оказалась недолгой. Вечером из города вернулись разведчики и принесли печальное известие о гибели Николая Семенова и его товарищей. Теперь у командования отряда отпали последние сомнения в том, что в их рядах находится предатель. Кто именно, на этот вопрос не просто было найти ответ. Среди партизан было два Сафрона, и еще трое носили созвучные этому имени фамилии. Все пятеро до этого не вызывали подозрений. За спиной у каждого была не одна боевая операция. Поиск предателя мог затянуться, а гитлеровцы и каратели находились рядом, поэтому свое спасение партизаны видели в постоянном маневре.
Темнота и сильный мороз стали их союзниками. С короткими остановками на привал они прошли четырнадцать километров и на рассвете сосредоточились перед большаком. За ним начинались непроходимые Михайловские леса, в них гитлеровцы теряли возможность для быстрого маневра и использования тяжелой техники. Рискуя быть обнаруженными воздушной разведкой, партизаны продолжили марш. Первыми через большак переправили раненых и больных, вслед за ними двинулись основные силы, когда со стороны Мги донесся гул мощных моторов, и через минуту на повороте возникла тупоносая морда грузовика.
Первыми в сражение вступили бойцы из группы заслона. Перестрелка рокочущим валом стремительно приближалась к основным силам отряда. Пулеметные и автоматные очереди потонули в разрыве мин и снарядов. Гитлеровцы подтянули артиллерию и перенесли огонь вглубь боевых порядков партизан. В воздух взметнулись ошметки человеческих тел и животных. Снег окрасился багровыми брызгами. Все смешалось в кучу: люди, лошади и сани.
Остервенев от пролитой своей и чужой крови, гитлеровцы ринулись в штыковую атаку. В те последние мгновения своей жизни и русские, и немцы жили только одним — растерзать, затоптать ненавистного врага. Их тела бугрились узлами мышц, вены вздулись тугими веревками. Осатанев от ярости, они исступленно кололи друг друга ножами, тесаками, рубили саперными лопатами. Рычащий, хрипящий клубок из человеческих тел катался по дороге и обочинам, оставляя на снегу кровавые следы, клочья одежды и истерзанные тела.
Силы оказались неравны, подоспевшее к гитлеровцам подкрепление решило исход схватки в их пользу. Разрозненные остатки партизанского отряда спасались бегством, к месту сбора вышла едва ли половина. Укрывшись под деревьями, израненные, обессилившие бойцы, чтобы не навести на себя воздушную разведку, вынуждены были до наступления темноты не разводить костров. Они ждали и надеялись, что к ним присоединятся те, кто смог вырвался из кольца окружения. Наступившая ночь похоронила эту надежду. Вместе с начальником штаба погибли и пропали без вести сорок три бойца.