Оказалось, что такие роковые уколы Михаэла делала многократно: «Как подтвердилось на суде, она неоднократно одним и тем же способом лишала жизни тяжело больных пациентов клиники». Произведено 28 эксгумаций. Ей было предъявлено обвинение в убийстве 17 человек, но она признала «только» девять случаев.
Каковы мотивы поведения медсестры? Сама она утверждала, что «…наказание, которое грозит ей, это — расплата за ее благородные убеждения» (подчеркнуто мной. — А. Н.). Эту версию защищали и адвокаты медсестры, считая, что она «была оглушена состраданием». Они отметили также, что М. Редер работала в отделении интенсивной терапии более 7 лет, а здесь много смертельных исходов, которые не могут не повлиять на психику молодой женщины.
Прокурор же считал, что М. Редер руководствовалась двумя главными низменными мотивами: желанием чувствовать свою власть над людьми и желанием избавиться от тяжелобольных, требующих много внимания и усилий.
Налицо две, противоположные, линии аргументации. В первой из них, построенной обвиняемой и ее защитой, четко видна работа защитного механизма самооправдания — так называемой рационализации. При использовании этого механизма исходят из ложной посылки, но дальнейшие суждения строят логически правильно. Вследствие этого многим такая самозащитная аргументация представляется убедительной. Механизм рационализации, как и другие защитные механизмы, впервые исследован в работах 3. Фрейда, Э. Джонса, А. Фрейд и других психоаналитиков[28].
Михаэла Редер считала своим кумиром доктора Юлиуса Хаккенталя, онколога и хирурга, очень известного в Германии специалиста, автора идеи «штербехильфе» — помощи умирающему. Хотя Ю. Хаккенталь считает, что вопрос жизни или смерти больного решает не медсестра, а врач, он был возмущен, когда ему сказали о том, что Михаэла его почитает.
Образ действий этого специалиста отличается от других. Он своими руками никогда не убивает больного. Он создает такие способы и орудия, что сами больные совершают роковые действия над собой. Почему Хаккенталь смог освободиться от ответственности в тех нескольких случаях, когда он фактически осуществлял активную эвтаназию? Одной из его пациенток была… его мать. Поступок Хаккенталя квалифицировали как «убийство по просьбе пациента», но не смогли осудить, поскольку в уголовном законодательстве не предусмотрено наказание за такие действия.
В Западной Германии было создано Немецкое общество гуманного умирания, центр которого находится в Аугсбурге. В нем — более 20 тыс. членов. Подход этого общества к проблеме смерти и эвтаназии четко выражен в следующих словах его основателя Ханса Атротта: «Мы исходим из того, что никто, находясь в здравом уме, от жизни не откажется. Но, по нашему мнению, своей жизнью может рисковать только сам пациент, а ни в коем случае не врач. В этом мы принципиально расходимся с профессором Хаккенталем, который берет эту миссию на себя. Мы не собираемся убеждать здоровых и жизнеспособных людей преждевременно умирать. Предлагаем помощь только в том случае, если биологический процесс умирания уже начался, хотя и тут не исключаются ошибки».
Общество старается добиваться принятия закона, согласно которому каждый волен распоряжаться своей жизнью сам, и никто, даже государство, не должно обладать таким правом. Уже создан формуляр, который заполняется, когда диагноз показывает, что человек находится в предсмертном состоянии. Согласно воле больного бессмысленное продление страданий прекращается. Это касается, в частности, таких приборов, как искуственные легкие, диализ и другие.
Названное общество отвергает смертную казнь, так как считает, что государство не может распоряжаться жизнью своих граждан.
Конечно, в подходе Общества гуманного умирания к проблемам смерти и эвтаназии есть весьма спорные моменты. Например, следует ли говорить больному, что он вскоре умрет и нет ему спасения? Не жестоко ли сказать человеку, что он обречен?
Опросы показали, что больше половины (75 %) граждан Западной Германии в 1989 году высказались за активную эвтаназию с согласия больного.
Однако другие медицинские, теологические и юридические организации выступили против активной эвтаназии, считая грань между «помощью умиранию» и убийством слишком тонкой. Считается, что в любом случае надо стараться продлить жизнь больному и снимать его боли с помощью лекарств.
28
Подробно об этих механизмах см.: