— Ну вот, убедились, Валентина Сергеевна? — Забалуев показал рукой на могильную насыпь. — Никаких следов раскопок. Плита на месте, да вы посмотрите, ведь никаких следов!
— Прошло несколько лет. — хмуро заметил Митя.
— Каких лет?! — Забалуев язвительно усмехнулся. — Здесь ничего не изменилось с момента погребения. Вы, помнится, сказали, что оставили могилу открытой?
— Ее могли и закопать.
— И не оставить никаких следов? Помилуйте. Неужто предо мной краевед и археолог?
— Так вы хотите сказать, что я все выдумал? — Лицо Мити покрылось красными пятнами.
— Успокойтесь, голубчик. Я ничего не утверждаю, но факты…
— А имя на памятнике?
— Ну, имя… Его вы могли прочитать в книге Кокуева, а что вы здесь бывали и раньше, я не сомневаюсь.
— Ладно, идемте назад, — махнул рукой Митя. — Может быть, это и к лучшему. Во всяком случае, ничего не нужно объяснять, да и Валентине Сергеевне, как выяснилось, ничего не угрожает.
— Я устала, — жалобно проговорила Петухова. Чувство опасности не только не покинуло ее — напротив, стало сильнее. Что-то тут не так. — Давайте передохнем.
— Конечно-конечно, — подхватил Забалуев. — Передохнуть нужно обязательно. Да и перекусить не мешало бы.
Он один сохранял спокойствие и присутствие духа и был, казалось, весел. Быстро разложил на траве белую салфетку, достал снедь. Валентина Сергеевна вспомнила про свое молоко, вытащила из корзинки кринку.
— Не желаете, Петр Петрович?
— Нет-нет. — Забалуев сделал брезгливую гримасу. — Не употребляю.
— А я, пожалуй, выпью. — И она поднесла кринку ко рту.
— Фу! Да молоко скисло! А ведь утром только хозяйка надоила…
— Ничего удивительного, — заметил Забалуев. — Жарко сегодня, вот и результат. Нужно в молоко сажать лягушку, тогда ни за что не скиснет.
— Какая гадость! — Валентину Сергеевну передернуло от отвращения.
— Так говорите, сегодня утром надоили? — Митя с любопытством взял кринку и понюхал содержимое. — Впечатление такое, будто ему дня три-четыре, вон даже позеленело, — он вылил молоко на землю.
Они в молчании дошли до палатки.
— А дальше-то что? — спросила Валентина Сергеевна.
Откликнулся Забалуев.
— Я думаю, — начал он, — нужно возвращаться в город. — Все прояснилось: не было никакой надписи, да и кладбище самое обычное. Что старинное верно. Но не более. А колдуны, ожившие мертвецы — плод воспаленного воображения.
Митя как-то странно посмотрел на него.
— Митя, ты уж признайся, что хотел, так сказать, разыграть Валентину Сергеевну. Пошутил слегка. Шутка, конечно, не совсем удачная, но оригинальная. И я, старый осел, можно сказать, поверил тебе, поперся в эдакую даль…
— Да, — сказал Митя хмуро. — Это была шутка.
Валентина Сергеевна недоуменно посмотрела на него. Она вообще перестала что-либо понимать.
— Ну что ж, давайте собираться, — сказал Забалуев.
Митя молча копался у мотоцикла.
— Мне надо к хозяйке сбегать, — спохватилась Петухова. — Корзину отдать, вещи свои захватить.
— Ну, давайте быстрее. К вечеру хотелось бы быть дома.
Хозяйка встретила ее у ворот.
— Грибов-то набрала! Да все — один к одному. — Она с интересом посмотрела в корзину.
— Уезжаю я, вот за вещами пришла. За корзину спасибо.
— Не успела приехать — опять уезжаешь. Странная ты, Валентина, женщина. Ну что же, воля твоя…
— Возьмите вашу кринку.
— Ну как, молочко-то понравилось? У меня вкусное молочко, не чета городскому.
— Да скисло оно, молоко ваше.
— Как скисло, не может быть! — Старуха понюхала кринку. Действительно. Да ведь я утром надоила, не может такого быть. Постой, постой, постой. — Она внимательно посмотрела на Петухову. — Ты ведь по лесу не одна ходила?
— Не одна, — подтвердила та. — Мы втроем приехали, на мотоцикле.
— А кто твои товарищи?
— Обычные люди, старичок один — в архиве работает, и историк наш городской. Да в чем дело-то?
Старуха ничего не ответила. Замолчала, что-то обдумывая. Через несколько минут она попросила:
— Слушай, покажи их мне.
— Ну пойдемте, только все-таки объясните, в чем причина вашего интереса?
— После объясню, пойдем скорее.
Минут через пятнадцать они подошли к тому месту, где стояла палатка. Все уже было сложено. Возле мотоцикла стоял один Митя.
— А Петр Петрович где? — спросила Петухова.
— Да тут был. — Митя огляделся по сторонам, — Сейчас придет, наверное.
Старуха внимательно оглядела Митю, потом повернулась к Валентине Сергеевне:
— Старичок-то — куда он делся?
Та недоуменно пожала плечами.
— Петр Петрович, — закричал Митя. — Где вы, идите сюда! Но в лесу было тихо.
— Так, ребятки, — утвердительно произнесла старуха. — А ведь это колдун был.
— Какой колдун?! — испуганно воскликнула Валентина Сергеевна.
— Да старичок-то ваш. Вы вот его ждете, а он, конечно, не явится.
— С чего вы взяли, что он колдун? — внимательно глядя на старуху, спросил Митя.
— Молоко свежее скисло в минуту — первый признак. К тому же исчез он.
— А сами-то вы кто? — Митя, казалось, не удивился сообщению.
— Я-то? Да никто, божья старушка. — Она усмехнулась. — Местная жительница.
— Мне еще на кладбище показалось — Забалуев как-то странно себя вел.
— Так вы и на кладбище были? — удивилась старуха. — А зачем? Не пора ли мне всю правду рассказать?
— С какой стати? — вскинулся Митя.
— А с такой. Без меня вы вряд ли выпутаетесь из этой истории.
— Эге, ты, бабка, видно, из той же шайки… — протянул Митя.
— Тьфу, дурень! Из шайки… Ты, голубок, да и барышня твоя, по всему видать, в такую переделку попали — не приведи Господь. Садитесь на вашу тарахтелку, да поедем ко мне. Нет-нет, я ногами дойду, — отмахнулась бабка на приглашение сесть в коляску.
Сбитая с толку всеми этими чудесами, Валентина Сергеевна пошла рядом со старухой, Митя поехал вперед.
— Ты мне сразу бы все рассказала, пользы было бы больше. А сейчас… Бабка махнула рукой.
— Да с чего бы я докладывать стала, и так один раз все рассказала, вон что получилось. Вы говорите — колдун. Да быть этого не может!
Вскоре они втроем сидели за столом в избе хозяйки. Запыхтел самовар, забулькал в стаканах чай.
— Ну же, жду, — властно произнесла старуха. — Давай, первая рассказывай, — кивнула она Валентине Сергеевне.
На протяжении всего рассказа она молчала, иногда задумчиво кивала головой и только когда библиотекарша описывала виденное на кладбище, старуха досадливо крякнула:
— Эк тебя угораздило! И чего ты мне сразу всего не рассказала!
— Ну, теперь ты, — обратилась она к Мите.
Когда его история была завершена, старуха попросила:
— Ну, а теперь о колдуне этом.
Перебивая друг друга, они стали рассказывать о событиях последних дней.
— Ладно, — сказала старуха. — Ну, про Лиходеевку вы кое-что знаете. Но здесь живут не одни колдуны. Вот я, например. С черными не знаюсь, хотя дела их мне известны. И они меня не трогают. Что тут к чему, долго рассказывать, да и знать вам не обязательно. Однако кое-что придется разъяснить.
Ты, Валентина, видела древний обряд, простому смертному видеть который нельзя. Как они мертвых поднимают и для чего, особое дело. Но что ты судьбу свою прочитала на могильном камне — в этом не сомневайся. Они все сделают, чтобы тебя ухайдокать. Они тебя так просто не отпустят. Тот, которого вы Забалуевым называете, вовсе и не Забалуев, а главный их. Просто он принял вид вашего Петра Петровича. Это они умеют. В городе к тебе подослали куклу-перевертыша. И колдун с вами увязался, теперь он где-то рядом ходит, если б не молоко, может статься, была бы для вас сегодняшняя ночь последней. Случайность подвела. Но они, конечно, не отступятся. Беда в том, что помочь вам ничем не могу. Заговоры нужно знать особые, заклятья. За день мне вас не обучить. Переночуйте у меня, тут вас никто не тронет, а завтра садитесь на свою тарахтелку — и в город. Тебе, Валентина, я советую вообще уехать куда-нибудь подальше.