Как несравненный, непревзойдённый Олег Попов…
Я, конечно, осознавал, что это дело будущего.
Клоунов-мальчиков не бывает. Акробаты есть, жонглёры есть, ассистенты фокусников, антиподисты, канатоходцы – артисты почти всех цирковых профессий начинают сызмальства, с детства. А вот клоунов-детей не бывает. Только взрослые. Такой уж это жанр.
И я понимал, что сначала надо закончить школу, может даже отслужить в армии (как Юрий Никулин[7] – я о нём читал), а уж потом… И поэтому я не торопился, спокойно себе рос, откладывая судьбоносное решение до взрослой жизни. В том, что я стану клоуном, сомнений у меня не было. И смешить я умел, и характер у меня был весёлый, и вообще это было, как теперь говорят, запрограммировано ещё в моих прародителях – не случайно же у меня такой дед…
Теперь, я думаю, вы понимаете, почему все мои путешествия по Киеву заканчивались на площади Победы возле цирка.
Я бродил вокруг цирка, смотрел на афиши и вздыхал.
Билетов в кассе почти никогда не было.
Но если бы и были, я, наверно, не осмелился бы купить. Почему-то я был уверен, что меня одного не пустят, что важная билетёрша в красном, обшитом золотой лентой мундире строго спросит: «А ты с кем, мальчик?» – и крепко схватит меня за руку. Я уже даже ощущал её пальцы на своём локте.
Несколько дней ходил я так и вздыхал. И шёл домой ни с чем.
А потом присмотрелся и заметил, что на дневные представления зрителей двенадцати-тринадцати лет, таких, как я, пускают и одних.
И в какую-то из суббот я осмелился.
Билетов в кассе опять не было. На лестнице возле цирка всегда толпились взрослые с детьми; они бросались навстречу тем, кто поднимался, с умоляющим «Нет лишнего билетика? Нет?» Перехватывать билеты у взрослых я не осмеливался, даже когда был ближе к тому, у кого наконец оказывался лишний.
Но вот я заметил на лестнице девочку моего возраста, может, немного старше, которая, переминаясь с ноги на ногу, нерешительно поглядывала вокруг.
Я сначала думал, что она просто кого-то ждёт – папу или маму, – но потом встретился с ней взглядом и прочитал в её глазах какое-то смущение.
– Может, у тебя лишний? – тихо спросил я.
– Лишний, – прошептала она и густо-густо покраснела. Она умела продавать так же, как я – покупать. «Одного дуба жёлуди», – сказал бы дед Грицько.
Через две минуты я уже сидел в девятом ряду третьего сектора, и сердце от радости выскакивало из груди. Я вдыхал неповторимый запах цирка – запах опилок, пудры, диких зверей и ещё чего-то неуловимого, не похожий ни на что запах, с которым не сравнятся самые прекрасные ароматы мира, – я вдыхал этот запах и, ещё не увидев ни одного номера, был счастлив. Впервые после того, как переехал в Киев.
А потом было представление.
Пересказать цирковое представление невозможно, его надо увидеть.
Надо увидеть, как под бравурные звуки циркового оркестра выбегают на арену акробаты-прыгуны. Ап! – сальто! Ап! – ещё одно сальто. Двойное.
Ап! – уже один прыгнул на плечи другого… Вся арена бурлит, вертится, ка русел ит.
А затем вперевалку выходит на арену медведь. И начинает выполнять упражнения на гимнастических снарядах – и солнце на турнике крутит, и крест на кольцах держит, и чего только не выделывает…
А другой медведь на велосипеде педали крутит, а ещё один на мотоцикле носится, аж дым идёт.
И вот после медведей на арену выходит… Кто? – конечно, клоун.
И начинается… Нет, не могу я вам пересказать цирковое представление. Его нельзя пересказать. Я хохотал, хохотал так, что у меня щёки разболелись.
Спасибо тебе, цирк!
Ты так мне был нужен сейчас!
Я чувствовал, я знал, что теперь мне уже не страшны насмешки, эти «гав-гав», «дж-ж-ж» и всё остальное. Я зарядился юмором, смехом. И был готов держаться. Держаться и не сдаваться.
Назавтра, в воскресенье, я опять пошёл в цирк.
В воскресенье было целых два представления, на которые я мог пойти, – утреннее и дневное. Я уже не стеснялся, смело бросился на поиски «лишнего билетика». И мне посчастливилось. Я достал билет на утреннее представление. А потом и на дневное.
Все номера я уже знал наизусть. Но мне не надоедало их смотреть снова и снова.
Цирк стал для меня родным домом.
И вот во время второго, дневного, представления…
Глава IIІ
Цирк. Неожиданная встреча. Таинственный старичок Чак в антракте рассказывает мне о прошлом
Я сидел в почти пустом тёмном зале и смотрел, как униформисты под надзором дяденьки в длинном халате натягивают над ареной сетку, готовят второе отделение. Во втором отделении выступали воздушные гимнасты. А дяденька в халате был их руководителем. Я уже это знал. Выходить в фойе мне не хотелось. Смотреть, как все едят мороженое или конфеты, – только раздражать себя. Да что там говорить, конечно, мне хотелось мороженого, но… все деньги я истратил на билеты.
7
Юрий Владимирович Никулин (1921–1997) – актёр театра и кино, участник Великой Отечественной войны; с 1982 главный режиссёр и директор Цирка на Цветном бульваре (Москва).