Спустя два месяца ему стало известно, что он провалил экзамен. И, хотя эта новость не была для него неожиданной, он покинул Оксфорд замкнутым и молчаливым молодым человеком, испытывая и глубине души горькое унижение, хотя дух его еще не был окончательно сломлен. Его отец, которому оставалось жить не более месяца, был глубоко разочарован неудачами сына и решил, что тот сможет найти себе применение где-нибудь в полиции.
В кабинет вошла молоденькая и хорошенькая секретарша Морса, которая принесли ему письма на подпись.
— Будете диктовать мне остальные письма сейчас?
— Нет, немного позже. Я вас вызову. После того как она ушла, он снова погрузился в воспоминания, но это не заняло у него мною времени. Как-то вдруг оказалось, что вспоминать больше не о чем. Что стало с Венди Спенсер, он так никогда и не узнал. Наверное, она была еще жива и именно в эту минуту, в эту самую секунду где-то находилась и что-то делала. Он вспомнил строки из Харди[8], что-то относительно времени, которое излечивает сердца от нежности... Конечно, это была ложь. Но, видимо, для Харди это было именно так.
Никогда также, с тех пор как он уехал из Оксфорда, не встречался Морс с теми преподавателями, которые были у него в комиссии на последнем экзамене на степень бакалавра. И, несмотря на то, что прошло столько лет, он с какой-то трагической ясностью помнил имена шести экзаменаторов, подписавших его экзаменационный лист в тот день. Это было примерно тридцать лет тому назад: Уэллс (председатель комиссии), Стилер, Стоктон, Шервин-Уайт, Остин, Брауни-Смит.
В течение всей следующей недели Морс не сделал ровным счетом ничего из того, что обещал ректору. Точнее, почти ничего. Он, конечно, позвонил в Лонсдейл рано утром в понедельник, но ни ректора, ни проректора, ни председателя совета колледжа, ни казначея не было на месте. Казалось, что после целого года напряженной работы, а также в преддверии нового учебного года для всего университета наступило время отдыха.
Морсу вдруг пришло на ум, что сейчас — самое подходящее, удобное время для убийства старых холостяков из числа преподавателей университета. У них не было жен, которые беспокоились бы о том, куда отправились их мужья. У них не было детей, которые звонили бы отцу семейства с железнодорожных станций во время своих путешествий. У них не было также и экономок, которые подняли бы шум по поводу квартирной платы, не внесенной в положенный срок. Собственно говоря, их бы вообще никто не хватился, да, именно так, никто не хватился бы их примерно до середины октября.
В среду, 23 июля, спустя два дня после его неудачного телефонного звонка в Лонсдейл, в середине дня Морс снял трубку телефона и услышал знакомый голос Льюиса, который сообщил ему последнюю новость:
— Мы нашли тело, сэр, или, но крайней мере, часть...
— Откуда вы звоните?
— Из Траппа, сэр. Вы ведь знаете...
— Ну, конечно, знаю!
— Я думаю, было бы лучше, если бы вы приехали, сэр.
— У меня тут куча корреспонденции, которую мне нужно обработать. Вы ведь можете сделать там все и без меня?
— Мы выловили этот труп из канала.
— Многие люди бросаются в...
— Я не думаю, что этот человек хотел утопиться, сэр, — сказал Льюис спокойно, но непреклонно.
Тогда Морс сел в свою машину, что стояла во дворе, и отправился в Трапп, расположенный в нескольких милях от Кидлингтона.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Среда, 23 июля
И двух милях к северу от управления полиции в Кидлингоне, если ехать по главной дороге А423 а сторону Банбери, возле поворота направо, и трехстах ярдах от гостиницы при лодочной станции находится маленькая деревушка под названием Трапп. Она состоит из двадцати или что-то около этого коттеджей, фермы и склада Главного управления пароходства.
Гостиница, расположенная на бepегy Оксфордского канала, всегда обслуживала и продолжает обслуживать речников. Но если прежде здесь останавливались те, кто доставлял сюда на баржах уголь из Мидленда, а также привозил пиво из оксфордских пивоварен, то теперь их место заняли те, кто работает на частных баркасах и на яхтах, которые безмятежно плавают по каналу.
Главный инспектор Морс проехал мимо гостиницы, а затем, свернул налево. Поехал по узкой дороге, тянувшейся между водой и маленькими коттеджами из серого камня, расположенными террасами, двери и окна которых были выкрашены в универсальный белый цвет. Обычно Трапп производил впечатление уютного уединенного местечка. Но теперь ощущение было другое: Морсу сразу же бросились в глаза две белые полицейские машины, стоявшие на бечевнике[9], напротив крепкого с виду подъемного моста, а также машина «скорой помощи» с синей сверкающей лампой наверху, которая была припаркована чуть дальше. Странно, что, будучи детективом, Морс вдобавок к неизлечимым формам акрофобии, арахнофобии, миофобии и орнитофобии страдал также и некрофобией. Знай он, что его ожидает, он, без сомнения, вообще не отважился бы взглянуть на жуткий, бесформенный, разложившийся труп.
9
Дорога вдоль берега реки, предназначавшаяся для буксировки на канате различных судов лошадьми.