— Но вы не должны сомневаться, сэр, Диксон правильно его записал. Он попросил парни продиктовать ему по буквам, так он мне сказал.
— Чувствую, мне придется поздравить констебля Диксона с удачей, когда в следующий раз я буду иметь несчастье встретиться с ним.
— Но ведь речь идет всего лишь об имени, сэр. — Льюис видел, как в душе Морса закипает гнев, как это часто бывало, когда он расстраивался из-за какой-нибудь неудачи.
— Всего лишь? Интересно! Саймон? С фамилией Рауботэм? Да очнитесь, Льюис! Возьмем, к примеру, сочетание Джордж Рауботэм — это великолепное сочетание, это самым замечательным образом сочетается с вашим пролетарским происхождением. Или, например, Саймон Каррузерс — это имя, которого можно ожидать от некоторых аристократов из Сэфрон Уэлдона. Но Саймон Рауботэм? Представьте, Льюис, парень, который вам звонил, просто разыграл нас, сообщив вам свое имя.
Хирург, который безмятежно попивал свое виски во время этого неожиданного поворота в разговоре, теперь решил, что пора спасать беспомощного Льюиса.
— Ты тут наговорил целую кучу глупостей, Морс. Я никогда не знал твоего имени, да и пальцем не шевельну, чтобы узнать его... Единственное, что мне приходит в голову, — это какой-нибудь Эрик, или Эрни, или что-нибудь и этом роде. Как же тебя, черт побери, зовут на самом деле?
Морс, который всегда стремился к тому, чтобы сохранить свое имя, данное ему при крещении, в тайне, ничего ему не ответил. Вместо этого он налил себе еще одну порцию бледно-желтого спиртного, после чего предпочел хранить молчание.
Макс возобновил прервавшийся было разговор:
— По крайней мере, ты не должен давать ход сомнениям относительно того, что это — несчастный случай или самоубийство. Разумеется, если только ты не раскопаешь какой-нибудь лодочный винт, который отрезал ему голову, и вместе с ней руки и ноги.
— Думаешь, этого не может быть?
— Я еще не исследовал тело...
Морс расстроено проворчал что-то, потом сказал:
— Я уже спрашивал тебя и снова спрашиваю: сколько времени он пробыл в воде?
— Я же тебе сказал. Я еще не...
— Ты не можешь, черт тебя возьми, сказать хотя бы приблизительно?
— Ну, не слишком долго — я имею в виду в воде, вот так. Но, возможно, он был мертв уже за несколько дней до этого.
— Ну, приблизительно, ради Бога!
— Это сложно.
— Для тебя всегда все сложно. Я думаю, единственное, в чем ты уверен, — так это в том, что этот парень мертв, я прав?
Хирург допил виски и налил еще, сморщив свое и без того морщинистое лицо в гримасу, напоминающую добродушную усмешку.
— Когда он умер? Вот что должно быть главным вопросом в твоем деле, Морс. Но я не считаю, что опытный патологоанатом — такой, как я, — должен слишком доверять, тем изысканиям, которые он сделал во время осмотра. Так много переменных, ты ведь понимаешь...
— Ладно, Бог с ним!
— Но если кто-нибудь на самом деле видел, как этого парня сбросили в канал, — ну, что ж, тогда бы мы могли лучше представить себе, как это было, а?
Морс задумчиво кивнул и посмотрел на Льюиса. Тот тоже кивнул, выражая ему свою поддержку и понимание.
— Выяснение этого не займет много времени, сэр. Вдоль бечевника всего лишь около дюжины домов.
Льюис хотел было идти, но сначала решил задать один вопрос хирургу:
— Скажите, сэр, у вас есть хотя бы слабая догадка относительно того, когда тело было сброшено в канал?
— Два-три дня назад, сержант.
— Откуда, черт побери, ты это знаешь? — зарычал Морс после того, как ушел Льюис.
— На самом деле я не знаю. Но такой уж он у тебя вежливый парень, этот Льюис, верно? Насколько я понимаю, он заслуживает того, что бы ему помочь.
— Около двух-трех дней, тогда...
—Едва ли больше, а убит он был, скорее всего, приблизительно за день до этого. На его коже мы видим так называемый «эффект прачки», а это заставляет предположить, что он пробыл в воде точно больше двадцати четырех часов. И я думаю — заметь, я только думаю! — что кожа на стадии «намокания» — это ближе по времени к тому моменту, когда она начинает белеть. Так что правильнее было бы говорить о двух, двух с половиной днях.
— К тому же никакому дураку не пришло бы в голову сбрасывать его в дневное время, так что...
—Вот именно. В воскресенье ночью — вот то время, которое можно назвать предварительно, Морс. Но если я найду на теле хотя бы несколько живых блох, то это означает, что я наговорил массу глупостей, потому что обычно они погибают под водой через двадцать четыре часа.
— Что-то он, по-моему, не слишком похож на такого парня, у которого могут быть блохи?
— Это зависит от того, где он был до того момента, как его столкнули в воду.