— Пиво, пожалуйста.
Она сделала пометку в блокноте, который держала в руках.
— Хотите, чтобы я посидела с вами?
— Да, хочу.
— Тогда вам придется купить мне что-нибудь выпить.
— Хорошо.
Она показала на самые нижние строчки в меню:
«Месть Фламенко» — смесь зеленого шартреза с возбуждающим «Койнтро».
«Фейерверк Сохо» — невероятное соединение чувственной водки с восхитительным вкусом «Тиа Мария».
«Восточный экстаз» — неотразимая алхимия омолаживающего джина и горячащего кампари.
Цена: 6 фунтов.
6 фунтов!
— Мне очень жаль, — произнес Брауни-Смит, — но я просто не могу себе этого позволить...
— Я не смогу посидеть с вами, если вы не купите мне выпивку.
— Но ведь, согласитесь, это же страшно дорого! Я просто не могу себе поз...
— Отлично! — отрезала она и, не говоря больше ни слова, пошла прочь от его стола. Несколько минут спустя она вернулась с маленьким стаканчиком пива, с деланным безразличием поставила его на стол и тут же ушла.
Из ниши за спиной Брауни-Смит совершенно отчетливо слышал разговор.
— Ты сам откуда?
— Из Австралии.
— Хорошо там?
— Конечно!
— Хочешь, я посижу с тобой?
— Конечно!
— Тогда тебе придется купить для меня что-нибудь выпить.
— Говори что, крошка!
Брауни-Смит отпил из стакана тепловатого пива и стал смотреть по сторонам. Кроме австралийца, сидевшего неподалеку от него, он заметил еще одного посетителя — мужчину неопределенного возраста. На вид ему можно было дать от сорока до шестидесяти лет. Он сидел возле стойки и читал книгу. По контрасту с его облысевшей макушкой и сильно тронутыми сединой висками в его аккуратно подстриженной черной бороде практически не было седых волос. Брауни-Смиту вдруг пришло на ум, что этот мужчина, скорее всего, переодет и скрывается от кого-то. Это его подозрение подтверждалось также и тем, что на мужчине были — ни к селу, ни к городу — черные очки. Ко всему прочему, они, должно быть, мешали ему различать текст, в который он, казалось, был так погружен.
С того места, где сидел Брауни-Смит, интерьер бара выглядел уныло-однообразным. Повсюду можно было заметить печать бедности. Ковер, положенный впритык к темно-красной дорожке, что покрывала лестницу, был грязным и потертым. Под каждым пластмассовым столом на нем виднелись заплаты. Плетеные стулья казались непрочными и шаткими, так что было сомнительно, чтобы они смогли удержать клиента более внушительной комплекции. Стены и потолок когда-то давно были выкрашены белым, но теперь все они были в грязных подтеках от постоянного дыма и выглядели неряшливо. Однако неожиданно для себя Брауни-Смит обнаружил в этом убогом месте присутствие культуры: в зале тихо и неназойливо звучала задумчивая мелодия моцартовского концерта для фортепьяно «Эльвира Мадиган» в исполнении Баренбойма — в этом Брауни-Смит мог бы поклясться, — и это показалось ему столь же неуместным, как исполнение шейка в соборе Святого Павла.
Портьера раздвинулась, и в бар вошел еще один посетитель. Через некоторое время к нему подошла та самая красавица с обнаженной грудью, которая принесла Брауни-Смиту его пиво. Мужчина возле стойки перевернул еще одну страницу. Австралиец за соседним столиком продолжал бесстыдно лапать официантку, подчеркивая тем самым, что именно она продавала. У нее было то, что ему было нужно, и теперь все упиралось и цену, которую она хотели получить за это. Девушка за стойкой постигла наконец все, что «Дейли миррор» могла дать но части предсказаний, Баренбойм плавно переходил к финальным тактам неземного моцартовского произведения.
Брауни-Смит допил последний глоток пива и поставил пустой стакан на стол. Две официантки, что работали в зале, с энтузиазмом поглощали то, что сегодня в меню было представлено как «Фейерверк Сохо», «Месть Фламенко» и т. д. Видя, что никто и не думает его обслуживать, он поднялся со стула, прошел к бару и сел на одну из табуреток рядом со стойкой.
— Мне кажется, я заплатил за два стакана пива, — произнес он.
— Сейчас принесу, — последовал ответ.
— Ничего, не беспокойтесь. Я посижу здесь.
— Я же сказала, сейчас принесу.
— Вы не хотите, чтобы я здесь сидел?
— Сидите там, где вы сидели, я понятно говорю?
Все ее попытки держаться в рамках приличия были напрасными, слова звучали резко и неприязненно.
— Хорошо, — сказал Брауни-Смит спокойно. — Не буду вас беспокоить.
Он уселся за стол, что стоял в нескольких метрах от стойки, и стал ждать, наблюдая за девушкой.
— Вы что, не слышали, что я сказала, а? — произнесла она угрожающе.