Класс с большим удивлением взирал на Марата.
— Ставим! — скомандовал Пашков.
— Не буду я падать, — вдруг прошептал Марат.
— Я понимаю, что у него травма, — с возмущением поглядел на вновь прибывших Роман Иванович. — Но, по-моему, это еще не повод для опоздания на двадцать пять минут.
— Падай, Марат! — прошептал Лешка. — Не усугубляй ситуацию!
— Я вас спрашиваю, почему вы так долго не являлись на урок? — повторил Роман Иванович.
Судя по цвету, который приняла его обрамленная седыми кудрями лысина, положение становилось взрывоопасным.
— Говорю тебе, надо падать, — склонился Пашков к уху Марата.
— Не буду я Бочкарева спасать, — уперся тот. — Пусть сперва Роман пару ему влепит, а после упаду.
Тем временем Женька, продолжая размахивать во все стороны костылем, втолковывал учителю, как трудно было тащить Ахметова по лестнице. Роман Иванович, уворачиваясь от костыля, гудел:
— Подъем Ахметова на четвертый этаж — еще не аргумент, чтобы почти половина класса являлась к середине урока.
Пашков понял, что промедление смерти подобно. И так как ему совершенно не улыбалось сдавать Роману индивидуальный зачет по всему творчеству Салтыкова-Щедрина, он, еще раз прошипев: «Сколько тебе повторять? Падай!» — толкнул Марата. Тот упал. Класс прорезал истошный вопль. Так кричит в джунглях смертельно раненный зверь.
Глава III
Бедный Марат и другие
— И чего ты орешь? — склонился Пашков над Маратом. — Совсем память отшибло? Тебе сейчас полагается быть в глубоком обмороке. А орать начинай через десять минут.
— А-a — не внял его доводам Ахметов. Вцепившись двумя руками в здоровую ногу, он, не переставая, вопил.
— Вот видишь, и ногу перепутал, — продолжал его наставлять Пашков. — У тебя совершенно другая сломана. Которая в гипсе. За нее и хватайся, если уж тебе сразу базар поднимать приспичило.
— Теперь уже и эта! — огласила класс новая порция ахметовских стонов.
— Как эта? Почему эта? — вытаращился Лешка.
— Ахметов! Что с тобой? — не на шутку встревожившись, пожилой литератор выскочил из-за стола и склонился над Маратом.
— Нога! — проорал тот. — Вызывайте «Скорую»!
«Классно притворяется, — отметил про себя Пашков. — Только жаль, все перепутал. Но орет хорошо. Вон как Роман засуетился».
Решив усилить драматизм ситуации, Лешка укоряюще посмотрел на литератора:
— Видите, Роман Иванович. Теперь всем ясно, почему мы на ваш урок опоздали. Без нашей помощи Марат давно бы упал. Представляете, если бы это случилось на лестнице?
— На лестнице, вероятно, было бы еще хуже, — смущенно пробасил Роман Иванович. — Ну, Ахметов, — схватился он за свободную от гипса ногу Марата. — Скажи, где у тебя болит?
Ахметов дернулся и взвыл пуще прежнего:
— Везде у меня болит.
— Плохо дело, — поднялся с корточек литератор. — Боюсь, Ахметов у нас вторую ногу сломал.
— Точно, сломал! — с уверенным видом произнес Женька. — Маратка у нас такой. Он может.
Компания с Большой Спасской переглянулась. Все они не меньше, чем Пашков, восхищались представлением, которое закатил Ахметов. Похоже, у него проявился настоящий актерский талант.
— Елки-палки! — словно бы прочитав их мысли, подстреленным тигром взревел Марат. — Чего ж я теперь буду делать с двумя сломанными ногами?
— Успокойся, — подыграл ему Пашков. — Мы — твои друзья. И в беде тебя не оставим.
Марат неожиданно перестал корчиться и стонать. Смерив Лешку мутным взглядом, он прохрипел:
— Савушкин, ты меня только подними. А Пашкову я сам врежу.
— Ахметов! — всегда стоял за справедливость Роман Иванович. — Я, конечно, понимаю, что тебе больно. Но на Пашкова ты нападаешь зря. Он тебе помогал. А свалился ты сам, без чьей-либо посторонней помощи.
— Не обращайте внимания, Роман Иванович, — махнул рукою Пашков. — Это у Марата просто галлюцинации от болевого шока.
— Сейчас у тебя будут галлюцинации!
Сжав кулаки, Ахметов хотел приподняться, но немедленно вновь со стоном схватился за ногу.
— Сколько тебе раз твердить, — прошептал ему в самое ухо Лешка. — У тебя в гипсе другая нога. Вот за нее и хватайся.
— Да у меня теперь эта нога болит, — ответил Ахметов и попытался съездить Пашкова по уху. Тот увернулся.
— Давай-ка, Пашков, займись делом, — распорядился Роман Иванович. — Беги в учительскую вызывать «Скорую помощь».
— Да, может, у него еще так пройдет, — не торопился исполнять приказание Лешка. «Только «Скорой» нам не хватает, — про себя добавил он. — Врачи ведь мигом поймут, в чем дело. Вот и получится, что Марат старался совершенно зря».
— Что ты несешь, Пашков? — осуждающе посмотрел на него учитель. — У Ахметова явно второй перелом. Или, по крайней мере, вывих. Тут нужен врач.
— Спокойно, Роман Иванович, — поднял руку Пашков. — С вывихами я и сам справляться умею. Ну-ка, Марат, — склонился он над Ахметовым. — Сейчас я тебя за ногу дерну, и сустав встанет на место.
Ахметов, не переставая орать, пополз в сторону от Лешки. Тот на четвереньках устремился за ним.
— Слушай, Марат, не переигрывай, — жарко зашептал он. — Иначе Роман и впрямь заставит меня звонить в «Скорую». И тогда мы все вместе попухнем. Значит, так. Я тебя сейчас совсем легонько за ногу дерну, а ты тут же сделай вид, будто поправился. Роман все равно уже никого сегодня спросить не успеет. Урок вот-вот кончится.
Он потянулся к ноге, но Марат с криками: «Уберите от меня этого психа! Он меня на всю жизнь калекой сделает!» — отполз в проход между вторым и третьим рядом.
Компания с Большой Спасской едва сдерживалась от смеха. Остальная часть класса с немым изумлением наблюдала за странной сценой.
— Пашков! — крикнул Роман Иванович. — Оставь в покое Марата! Быстро в учительскую!
— Роман Иванович! — взмолился Ахметов. — Умоляю вас! Вызовите «Скорую» сами! Этот псих не хочет!
— Пашков! — гаркнул Роман Иванович. — Оставь в покое Ахметова! Марш в учительскую!
Лешка задумался. Сопротивляться дальше было опасно. Тем более что, пока «Скорая» доберется до школы, литература уже давно кончится. Так что опрос в впрямь никому сегодня уже не грозит. А пока врачи будут разбираться с Маратом, можно просачковать часть биологии.
— Понял, Роман Иванович, — , произнес вслух Лешка. — Сейчас вызову. А ты, Маратка, терпи. Недолго осталось, — изобразил он сочувствие раненому Другу.
Уже покидая класс, Лешка услышал яростный голос Ахметова:
— Дай мне только поправиться. И тогда я с тобой разберусь.
В учительской оказалось пусто. Все преподаватели были на уроках. Вызвав по-быстрому «Скорую помощь», Лешка поспешил обратно в класс. Ему не хотелось пускать развитие событий на самотек. Тем более что, к глубокому недоумению Пашкова, Ахметов явно заигрался. «Надо же так войти в роль, — на ходу размышлял Лешка. — Не знай я, в чем дело, наверняка бы поверил, что Марат вторую ногу сломал. Одного теперь не пойму, на фига ему со «Скорой» связываться? Ведь и впрямь могут увезти в больницу. Наверное, Марату казалось так унизительно валяться в обмороке, что он решил: пусть уж лучше «Скорая» приезжает». С этими мыслями Лешка вошел в родной класс. Оказалось, что Марат по-прежнему стонет и охает. Лицо у него почему-то стало землисто-бледным. И он очень натурально закусывал губы. Точно у него и впрямь что-то невыносимо болело. Роман, сидя перед Маратом на корточках, сочувственно басил:
— Ничего. Потерпи. Сейчас врач прибудет. Я в твоем возрасте однажды катался на коньках и тоже перелом заработал. Правда, не ноги, а правой руки. Но все равно было больно.
— Вызвал, Роман Иванович, — сообщил Лешка.
— Тогда иди на улицу и встречай, — распорядился литератор.
— А как же Марат? — спросил Пашков.