Николя тотчас пожалел, что обидел достойную кухарку: за время проживания в доме Лардена он успел искренне полюбить ее.
— Это я-то пессердечная! Николя не может так говорить.
— Тогда давай, Катрина, рассказывай. А то я засну, я не спал уже несколько дней.
— Не сбал! Но, голупчик мой, так нельзя. Ладно, слушай. В брошлый четверг хозяин и хозяйка ужасно боссорились, и все из-за господина Декарта, кузена хозяйки. Хозяин кричал на хозяйку, ругал за что она кокетничает с этим типом.
— С этим прилизанным святошей?
— Совершенно точно.
Николя в задумчивости отправился к себе в мансарду. Разбирая вещи, он размышлял над словами Катрины. Разумеется, он знал мэтра Декарта, кузена Луизы Ларден, высокого, изможденного субъекта, при виде которого Николя всегда вспоминал больших тонконогих птиц, во множестве обитавших в болотах Геранда. Особенно ему не нравился его профиль, который скошенный подбородок и костистый, с горбинкой нос делали исключительно несуразным. В его присутствии Николя всегда испытывал неловкость: назидательный тон родственника, постоянная манера цитировать замысловатые пассажи из Писания и мерное покачивание головой раздражали его. Неужели такая красавица, как госпожа Ларден, могла увлечься невзрачным Декартом? И, упрекая себя за то, что его почему-то совершенно не волнует судьба комиссара Лардена, он заснул.
Понедельник, 5 февраля 1761 года.
Рано утром он вышел из дома; хозяйка еще спала, и только Катрина, угрюмая и молчаливая, разводила огонь на кухне. Комиссар, совершенно очевидно, не вернулся. Держа курс на Шатле, Николя шел по улицам, покрытым толстым слоем мусора, оставшимся после ночного праздника, который, подобно гигантской волне, прокатился по городу, оставив после себя выброшенные людским морем обломки. В подворотне на куче хлама храпел, развалившись, какой-то субъект в замызганном костюме Пьеро. Прибыв на место, Николя прежде всего написал два письма: одно — отцу Грегуару, а другое — своему другу Пиньо, — где извещал их о смерти каноника и о своем возвращении. По дороге на почту его догнал уже знакомый ему маленький савояр и вручил записку от Сартина, содержавшую приказ немедленно бросить все и явиться к нему на улицу Нев-Сент-Огюстен.
Войдя в приемную начальника полиции, Николя стал свидетелем любопытного зрелища. Сартин, слывший самым работоспособным чиновником в королевстве, сидел в кресле и, судя по избороздившим его лоб глубоким морщинам, был поглощен решением важной задачи. Закидывая ногу на ногу, он время от времени резко кивал головой, приводя в отчаяние парикмахера, пытавшегося уложить его волосы аккуратными буклями. Двое лакеев по очереди открывали продолговатые коробки, аккуратно извлекали из них парики и, один за другим, надевали их на манекен, задрапированный в ярко-красный халат. В Париже все знали о страсти Сартина к собирательству париков. А так как никаких иных слабостей за ним не числилось, все прощали ему это невинное увлечение. Но сегодня утром он, похоже, был недоволен даже своей коллекцией, и лакеи напрасно старались угодить ему.
Защитив лицо высокопоставленного клиента специальным экраном, парикмахер принялся обильно посыпать ему голову пудрой. Глядя на начальника в окружении белого облака, Николя с трудом сдержал улыбку.
— Сударь, я рад вас видеть, — произнес Сартин. — Как чувствует себя маркиз?
По выработавшейся у него привычке Николя воздержался от ответа. Но на этот раз Сартин повторил свой вопрос.
— Так как же он себя чувствует? — произнес он, в упор глядя на Николя.
Сартин, для которого, похоже, вообще не было никаких тайн, вполне мог узнать, что произошло в Геранде, удрученно подумал молодой человек и решил ограничиться самым общим ответом.
— Хорошо, сударь.
— Оставьте нас, — приказал Сартин, повелительным жестом отпуская окружавших его слуг.
Приняв свою любимую позу, а именно облокотившись на письменный стол, он, к удивлению Николя, пригласил его сесть.
— Сударь, — начал он, — я наблюдаю за вами уже пятнадцать месяцев, и у меня есть все основания быть вами довольным. Однако не вздумайте задирать нос, вы еще слишком мало знаете. Но вы не болтливы, умеете делать выводы и пунктуальны, что в нашем ремесле основное. Теперь к делу. Ларден исчез. Причины его исчезновения мне неизвестны, но они меня весьма и весьма интересуют. Как вы уже знаете, Ларден подчинялся только мне и выполнял особые задания, о которых отчитывался мне лично. Так что вы, сударь, сохраните в тайне все, что я вам сейчас скажу. Свободу действий Лардена ничто не ограничивало. Наверное, зря. Полагаю, вы, с вашей наблюдательностью, заметили, что у меня уже возникали основания усомниться в его честности.
Николя предусмотрительно промолчал.
— Сейчас он вел сразу два дела, одно из которых требовало особой деликатности, ибо на карту поставлена репутация моих людей. Мой предшественник Беррье вместе с делами передал мне и своего любимчика, комиссара Камюзо, хотя я бы прекрасно без него обошелся. Да будет вам известно, сударь, что комиссар Камюзо, надзирающий над игорными заведениями, наш главный винтик полицейского механизма, вот уже несколько лет подозревается в покровительстве подпольным притонам. Имеет ли он от этого выгоду? Как вы понимаете, определить разницу между вынужденным обращением к услугам осведомителей и противозаконным сговором с ними далеко не всегда возможно. У Камюзо есть верный человек, некий Моваль, безгранично ему преданный. Этот тип очень опасен. Не доверяйте ему. Когда надо организовать якобы неожиданный налет на притон, он выступает посредником и находит сообщников. По его наводке полиция проводит рейд и осуществляет конфискацию. А вы знаете, что по указу короля конфискованные деньги…
И он вопросительно посмотрел на Николя.
— Часть конфискованных сумм идет служащим полиции, — заученно ответил молодой человек.
— Вот что значит достойный ученик Ноблекура! Мои поздравления. Ларден работал и еще по одному делу, о котором и не могу вам ничего рассказать. Вам достаточно знать, что он его вел и что оно чрезвычайно сложное. Тем более, мне кажется, вас не слишком удивили сообщенные мною сведения. Так зачем же мне говорить вам лишнее?
Он открыл табакерку, но не взял понюшку, а, помолчав, с громким стуком ее захлопнул.
— В сущности, — продолжил он, — я вынужден так поступать, и, должен признаться, при сложившихся обстоятельствах мне приходится идти по проторенной дорожке. Вот приказ, который даст вам возможность вести расследование и прибегать к помощи властей. Королевский судья по уголовным делам и начальник городской стражи будут предупреждены. Всех квартальных комиссаров вы знаете лично. Держитесь уверенно, но соблюдайте формальности, а главное, постарайтесь ни с кем не поссориться. Не забывайте, вы являетесь моим личным представителем. Разберитесь в этой истории; мне кажется, в ней кроется какая-то тайна. И приступайте немедленно. Начните со знакомства с отчетами о ночных происшествиях, это всегда познавательное чтение. Нужно научиться их сравнивать, дополнять и соединять воедино разрозненные, на первый взгляд, факты.
Он протянул Николя подписанный документ.
— Сей Сезам, сударь, откроет вам все двери, включая двери тюрем. Не злоупотребляйте им. У вас есть ко мне просьбы?
— Сударь, у меня две просьбы, — на удивление спокойным голосом произнес Николя.
— Две? Однако вы стали дерзким, сударь!
— Во-первых, мне хотелось бы взять в помощники инспектора Бурдо…
— Ваша уверенность в себе растет не по дням, а по часам. Но я одобряю ваш выбор. Очень важно уметь верно оценить человека и его характер. Бурдо мне нравится. Что еще?
— Я узнал, сударь, что сведения никогда не даются бесплатно…
— Вы совершенно правы, мне следовало самому об этом подумать.
Отойдя в угол комнаты, Сартин открыл железный шкаф, извлек оттуда сверток с двадцатью луидорами и протянул Николя.
— Вы представите мне подробнейший отчет обо всем, что сделаете, и укажете, на что были израсходованы полученные вами средства. Если денег не хватит, требуйте еще. А теперь идите, время не ждет. Постарайтесь показать все, на что вы способны, и найдите мне Лардена.