— Ну что, не пора ли нам разоблачиться, ты как полагаешь? — Произнеся это, англичанин поднял руку к лицу и в несколько движений сорвал с себя бакенбарды… так что осталось лишь несколько жидких прядей, приклеенных театральным клеем.
— Да, что-то в них жарковато! — рассмеялся американец и сорвал свои. Усы его, впрочем, остались в неприкосновенности — они, видно, были настоящие. Но теперь, в ярком солнечном свете, заливающем Мэдисон-сквер, я заметил легкий каштановый налет по краю воротника его белой сорочки: это означало, что волосы старика, вероятно седые, были окрашены в масть шевелюре его британского компаньона.
И все-таки, даже без этого маскарада, в двух изданиях Джеймса Филлимора присутствовало известное сходство… и к тому же взгляд — живой, острый, сообразительный… Определенно их роднило свойство ума.
Юго-западный угол Мэдисон-сквер был усечен, благодаря чему создавалось пространство, рядом парковых скамеек защищенное от вторжения нянь с детскими колясками. Мой друг жестом пригласил нас присесть там.
— Я Шерлок Холмс, а это мой помощник доктор Ватсон, — объявил он лжеблизнецам. — Сделайте одолжение, откройте нам ваши настоящие имена, а также причину этой мистификации.
Американец, прежде чем сесть, поклонился:
— Отчего ж, вреда от этого не будет. Меня зовут Амброз Бирс, я вашингтонский корреспондент журнала «Космополитен», который издает мистер Хёрст. Возможно, вам случалось читать мою колонку «Преходящее зрелище».
— Нет, не случалось. — И Холмс перевел свое внимание на того из Филлиморов, что помоложе: — А вы, сэр?
Длиннолицый, впалощекий англичанин улыбнулся:
— Меня зовут Алистер Кроули[1].
— Амброз и Алистер! — фыркнул Холмс. — Редкие имена, и оба на «А». Что же вас связывает, господа?
Те смущенно переглянулись.
— Что ж, давай расскажем, — с ухмылкой пробормотал американец. — Шутка слишком хороша, чтобы ею не поделиться.
— Согласен, — кивнул англичанин, повернулся к Холмсу и приступил к объяснениям: — При рождении мне дали имя Эдвард Кроули-младший.
— В честь отца, — пробормотал я было, но Кроули метнул в меня испепеляющий взгляд.
— В честь мужа моей матери. Когда я родился, моя матушка, Эмили Бишоп-Кроули, проживала в доме номер тридцать по Кларендон-сквер в Лемингтоне, графство Уорикшир. Там двенадцатого октября тысяча восемьсот семьдесят пятого года я и увидел свет.
— Вскорости после исчезновения Джеймса Филлимора, — с глубокомысленным кивком произнес Шерлок Холмс. — И что же дальше?
— Что касается моего рождения, — вступил Амброз Бирс, — то это бедствие произошло в Огайо в тысяча восемьсот сорок втором году. Я был десятым ребенком в семье. По неведомой мне причине отцу моему казалось забавным всем своим отпрыскам давать имена, начинающиеся на «А». Таким образом, семья состояла из следующих персонажей в порядке их появления на сцене: Абигайль, Амалия, Анна, Аддисон, Аврелиус, Август, Альменда, Антоний, Альберт… и Амброз.
— Но при чем же здесь Джеймс Филлимор? — не выдержал Холмс.
— Сейчас расскажу, — пообещал Амброз Бирс. — На тридцатом году жизни, в компании жены, которую, должен признаться, я никогда не любил, я переехал в Англию, чтобы сотрудничать в журнале «Забава», который издавал Том Худ. Сначала мы с женой жили в Лондоне, но весной тысяча восемьсот семьдесят четвертого года сняли дом номер двадцать по улице Саут-Пэрейд в городке…
— Лемингтон, графство Уорикшир, — подхватил Холмс. — Поверите ли, Ватсон, я помню расположение улиц в Лемингтон-Спа еще с моей поездки туда в тысяча восемьсот семьдесят пятом! Между Кларендон-сквер и Саут-Пэрейд расстояние не больше мили. Строго между ними располагается Тэвисток-стрит… и тот дом, в котором Джеймс Филлимор устроил свое исчезновение. Да, это был спектакль… не так ли, мистер Бирс?
Амброз Бирс печально кивнул.
— Бедная миссис Кроули, как и я, попалась в западню несчастливого брака. Достаточно будет сказать, что весной и летом тысяча восемьсот семьдесят пятого года мы с ней… утешали друг друга.
Тут я начал понимать, к чему он ведет. Между Бирсом и Кроули в самом деле имелось внешнее сходство, которое усиливалось их экипировкой. И если Амброз Бирс познакомился с Эмили Кроули за восемь или десять месяцев до рождения ее сына Алистера, то вполне возможно, что…
1