— Уходи! — изрек Святой Дух, отворачиваясь.
Он подумал, что никому, даже ему, не дано ввязаться в спор с мерзким ангелом тьмы и при этом не почувствовать себя оскорбленным. Сатана отлично понял, что его слова задели Святого Духа, и это доставило ему глубокую тайную радость. Удовлетворенный, он удалился. В его голове созрел один план, который он обдумывал и совершенствовал в течение целого дня, прежде чем попросить аудиенции у своего владыки Люцифера.
Люцифуг Рофокаль председательствовал на большом собрании. Сюда сошлись все самые изощренные и опытные умы мрака. Облаченные в пышные красные мантии, эти высокодостойные персонажи образовали некое подобие капитула, над которым высился, восседая на троне, падший архангел. Играл оркестр. Он исполнял некое музыкальное произведение, читая партитуру от конца к началу, начиная с последнего финального аккорда и кончая первой нотой увертюры.
— Подойди,— приказал Люцифер.
Сатана сделал одиннадцать нижайших поклонов и остался лежать ниц, прижимаясь лбом к плитам пола.
— Итак,— начал архангел, ты осмелился просить моей высочайшей аудиенции, чтобы изложить Моему Величеству некий план, ставящий целью исказить веру в Христа. Вспомним, что наша последняя попытка закончилась полным провалом. Базофон подхватил вирус безумия, но вместе с тем обрел также дар гения. У этого молодого человека слишком высокие покровители, и мне кажется бесполезным воевать с ним дальше.
— Высочайший владыка и вы, высокое собрание, мой жалкий план направлен не против Базофона. Как вам уже известно, Венере удалось эллинизировать эту религию раввинов. Афины пали, за ними последует и Рим. Так не попытаться ли и нам присоединиться к их успеху и разложить эту веру изнутри?
— Твоя глупость безгранична,— прорычал Люцифер,— но иногда и в сумятице твоего бестолковия проблескивает искра разума. Что об этом скажут наши умы?
Поднялся шум голосов, потом одна из красных мантий поднялась на ноги.
— Восхитительный Люцифуг, идея Сатаны мне кажется интересной, учитывая тот факт, что мы уже сумели внушить новым последователям Христа гордыню создания собственной Церкви. Но для полного достижения этой цели необходимо, чтобы гонения прекратились и чтобы император встал на сторону этой секты, придав ей таким образом политический вес.
— Отлично,— сказал архангел.— Вывернем послание любви и мира наизнанку. Там, где должна царить простота, создадим пышность и блеск. Подменим великодушие и безмятежную ясность нетерпимостью и тщеславием. Христа, который должен быть обнаженным, облачим в шелка и золото, посадим на трон императора. И пусть его последователи станут консулами, а его епископы будут прогуливаться на роскошных носилках. Пусть умы погрузятся в теологические дебри, непроходимые и дремучие, а поэтому еще более соблазнительные.
Поднялась еще одна мантия.
— Уважаемый владыка, надо чтобы уверовавшие в Христа высказали крайнюю нетерпимость к обычаям. Чтобы они лишили свою паству той свободы, которую даровали ей античные боги. А кто обладает властью снимать запрет, тот обладает и властью подлинной. Известно, что люди не могут не предаваться блуду, и в таких условиях их природный инстинкт превратится в грех. В умах возникнет невероятная путаница, и нам останется только открыть врата, чтобы принять всех тех, кому церковники отравили душу, терзаемую неоправданно мучительными сомнениями.
— Замечательно! — воскликнул Люцифер, чрезвычайно довольный.— Сатана, разрешаю тебе подняться. Я претворю в действие этот замечательный план. Ты будешь разжигать похоть в телах, а я между тем с помощью церковников буду погружать души в парадокс, а умы — в растерянность.
В Афинах Сильвестр собрал всех окрещенных и сказал им:
— Теофил и мудрый Мелинос, который отныне будет называться Юстин, останутся с вами, а я отправлюсь во Фессалию. Моя истинная миссия зовет меня туда. Есть среди вас плотники и каменщики?
Поднялось больше десятка людей.
— Этой палицей Иосифа, которую вы видите у меня в руках, я посвящаю вас в члены братства Святого Долга,— сказал Сильвестр.— Вы построите храм в честь Христа под знаком Святой Троицы, которая вас окрестила. В этом храме вы будете преломлять хлеб и пить вино в память о Том, кто отдал свою жизнь за спасение людей.
— А по какому плану построим мы этот храм? — спросил один из рабочих.
— Не беспокойтесь. Я вам все объясню.
И вечером Сильвестр позвал строителей к себе, чтобы рассказать им о плане будущего храма, который он замыслил в форме креста. Он добавил: