- Итак, этот эпизод ясен, - отчеканил инспектор Бейли, молча протянув свою рюмку Биллу Шеннону. Тот наполнил ее коньяком.
Бейли поднялся с рюмкой в руке.
- Леди и джентльмены! Выпьем за грандиозный успех вашего театрального представления! По закону я должен был бы всех вас упрятать за решетку. Но, как говорили древние римляне, цель оправдывает средства. Во всяком случае, я обещаю вам одно. Если вы будете давать представления в Ливерпуле, пришлите мне десятка два билетов для моих коллег в полицай-президиум. За уважаемого господина Тесписа!
Бейли опрокинул рюмку и, гордо подняв голову, вышел, доказав еще раз, что и охотники за преступниками могут быть ценителями искусства.
Хотя часы на башне собора Уолса уже давно возвестили о наступлении полночи, Бейли отправился в Карентин.
Недалеко от ворот Бейли оставил автомобиль и вошел на территорию замка. В комнате леди Торп горел свет.
Как добросовестный чиновник, он должен был бы позвонить и подождать, пока не получит разрешения войти в дом. Но и сыщики стоят иногда перед необходимостью вольно толковать законы, чтобы изобличить темные элементы, которые, нарушая законы, приобретают профессию, часто неплохо обеспечивающую человека.
Инспектор не позвонил. Он вошел в дом с помощью отмычки. Бейли всегда носил с собой полдюжины таких инструментов для взлома и умел пользоваться ими не хуже, чем мастера этого дела.
В замке было тихо. Несмотря на свою полноту, Бейли бесшумно прошел по залу и оказался у черного входа.
Дверь на кухню была притворена. Вспомнив приключения Вильямса в кладовой, Бейли ощутил вдруг какое-то странное желание. Нельзя ли открыть отмычкой диковинный замок доктора Эванса?
"Попробуем", - сказал он про себя и, не успев опомниться, оказался в плену известных соблазнов.
Замок действительно открылся, и достаточно было бросить взгляд на мясную полку Патриции, как чисто духовное искушение Бейли снизошло до плотского вожделения.
Да он и не пытался сопротивляться этому. Увидев салями, которую он считал королевой всех колбас, инспектор даже не вспомнил о своем карманном ноже. Для чего человеку зубы, спросил он самого себя, и начал действовать в соответствии с этим умозаключением.
Услышав глубокий вздох, Бейли резко повернулся. На пороге кухни стояла Патриция.
Она всегда говорила, что мир ужасен, несправедлив и отвратителен. Но что он столь отвратителен, она и представить себе не могла. Перед ней стоял высокопоставленный блюститель закона со ртом, полным салями ее собственного изготовления, - это было почти богохульство! Если он так поступал с колбасой, то он мог бы выкрасть в церкви кружку с пожертвованиями!
Бейли попытался проглотить огромный кусок, но подавился.
- Господин инспектор! Господин инспектор! - Голос Патриции дрожал сочувственно и в то же время обвиняюще. - Боже мой, выплюньте колбасу! Иначе... Вы задохнетесь, и тогда на моей совести будет еще одна жертва. Доброта Патриции взяла верх. - Может быть, принести вам бутылочку портера?
- Две! - выкрикнул инспектор, придя в себя. - Я направляюсь к леди Торп.
Леди Торп сидела в японском кимоно на своем сюрреалистическом диване, потягивая через декадентский мундштук сигарету, и обдумывала очередной ход ладьи.
Она играла в шахматы с Эрвином. Его голова была забинтована. Это была пятая партия, проигранная Торп в рекордно короткое время.
Оба взглянули на вошедшего инспектора, но были так погружены в игру, что, ничего не спросив, лишь кивком ответили на его приветствие. Он подошел к столу и сказал Дороти:
- Послушайте, потешная заклинательница духов, вы проиграли.
- Почему потешная? Это звучит как потешная старуха, - возмутилась она. Разве я потешная старуха, Эрвин?
- Почти, - ответил ей партнер, не меняя выражения лица. Затем он обратился к Бейли:
- Декстер во всем признался? Инспектор утвердительно кивнул.
- Как вы догадались, что он подсыпал яд в чай?
- Декстер от рождения осел, - равнодушным тоном сказал Эрвин. - Он бросил пустую пробирку из-под яда в кусты за террасой. Поскольку я облазил всю территорию, то обнаружил ее там. Кроме того, после смерти Грэди он был настолько удручен, что вызывал сострадание. Но он таким бы не был, если бы ему удалось убрать с дороги Дороти.
- Благодарю. Ты поистине великодушен!
- Вас вытащила леди Торп, когда вы лежали с пробитым черепом в зале? спросил инспектор.
- Да, это была я, к сожалению, - отплатила Дороти своему юному другу той же монетой. - Я хотела вызвать врача, но он уговорил меня, что никто не должен знать, где он находится. Он хотел на свой страх и риск стать детективом. Бедную Грэди чуть не хватил сердечный удар при этом.
- Как вы думаете, кто мог ударить вас по голове? - продолжал расспрашивать инспектор Эрвина.
- Ясно кто. Это мог быть только Фишер или она. - Эрвин показал на Дороти. - Или они оба. Но кто бы это ни был, он не подозревал, что мой череп имеет особую прочность, он как из железа. Когда я был еще мальчишкой, то нагонял страх на всех, с кем дрался. При этом я редко прибегал к помощи кулаков. Как бык, я мчался головой вперед на своего противника, трещали головы, но не моя, - сообщил с гордостью Эрвин.
- В этих случаях мне приходилось ему помогать, обвязывая голову вязаной кофтой, - вставила Дороти, - кровь из раны хлестала на землю.
- Тогда мне ясно происхождение и этого таинственного преступления, сказал Бейли. - Теперь осталось лишь уличить преступника.
- Есть лишь один путь это сделать, - Эрвин перемешал шахматные фигуры и показал на Дороти, - но она должна согласиться с этим.
- На что я должна согласиться?
- Дать ему прикончить тебя, больше ничего.
- Ну, это уж слишком. Этого ты не можешь требовать от меня! запротестовала Дороти, Бейли посерьезнел.
- Меня волнует прежде всего вопрос: что заставляет Фишера идти на такое преступление? Каковы мотивы? Сегодня мне стало известно, что Фишер не тот, за кого он себя выдает. Фишер, который одиннадцать лет плавал стюардом по морям, умер в Мельбурне. Это по-новому освещает дело, но я по-прежнему блуждаю в потемках. Кто же наш Фишер в действительности? Международной полиции "Интерпол" он неизвестен. Каковы мотивы его поступков? Либо он из рода Торпов, либо...