— Продолжайте, графиня, — сказал он.
Она пожала плечами и презрительно показала ему спину. Ее взгляд был прикован к Брею.
— Она очень короткая, эта история, — поспешно добавила она, как мне показалось, извиняющимся тоном. — Я знала капитана в Рангуне. Мой муж занимался там делами… экспортом риса… и капитан Фрейзер-Фриер часто приходил к нам в дом. Мы… Он был обаятельным мужчиной, этот капитан…
— Продолжайте! — приказал Хьюз.
— Мы страстно полюбили друг друга, — сказала графиня. — Когда он возвращался в Англию, как считалось, в отпуск, он признался мне, что никогда больше не вернется в Рангун. Он ждал перевода в Египет. Мы договорились, что я брошу мужа и отправлюсь за ним в Лондон на следующем пароходе. Я так и сделала… поверив капитану… надеясь, что он позаботится обо мне… Я ведь все бросила ради него. А потом…
Ее голос дрогнул, и она вынула носовой платочек. И тут же в кабинете повеяло ароматом сирени.
— В Лондоне мы с капитаном сначала встречались часто. Но потом я заметила перемену. Он стал вести себя так, как привык, когда жил один в Индии… И, похоже, больше не собирался… заботиться обо мне. И наконец… утром в прошлый четверг… он пригласил меня к себе и сообщил, что все кончено. Что мы больше никогда не увидимся… Что он вскоре женится на девушке-англичанке, которая его ждет…
Женщина жалобно посмотрела на нас.
— Я была в отчаянии, — призналась она. — Я разрушила всю свою жизнь… разрушила ради человека, который теперь холодно смотрел на меня и говорил о женитьбе на другой. Думаю, вы не удивитесь, что когда я пришла к нему в тот вечер, то просила его… умоляла, чуть ли не на коленях… Все бесполезно. Он со мной порвал… Он повторял это снова и снова. Охваченная слепой яростью и отчаянием, я схватила со стола нож и воткнула ему в сердце. И тут же меня охватило раскаяние… Я…
— Минутку, — прервал ее Хьюз. — Детали ваших дальнейших действий можете оставить на потом. Должен сделать вам комплимент, графиня. С каждым разом вы рассказываете все лучше и лучше.
Он явно выиграл и взглянул Брею прямо в глаза. В его голосе мне послышалась нотка враждебности, когда она произнес:
— Шах и мат, инспектор!
Брей ничего не ответил. Не сводя глаз с полковника, он сел, и лицо у него окаменело.
— Булавка со скарабеем еще не ваша, — продолжал Хьюз. — У нас ничья. У вас одно признание, у меня другое.
— Все это выше моего понимания, — буркнул Брей.
— И моего тоже, — ответил полковник. — Здесь у нас два человека, каждый из которых уверяет, что именно он вечером в четверг пришел к капитану Фрейзер-Фриеру и убил его.
Он подошел к окну и картинно развернулся.
— Самое странное в том, — добавил он, — что в прошлый четверг в половине седьмого в захудалом ресторанчике в Сохо… он называется „Фригаччи“… эти два человека вместе пили чай!
Должен признаться, что когда полковник спокойно выложил эту информацию, я совсем разуверился в возможности найти верный путь в том загадочном лабиринте, в котором мы очутились. Женщина негромко вскрикнула, а лейтенант Фрейзер-Фриер вскочил на ноги.
— Откуда, черт побери, вы это знаете? — выкрикнул он.
— Я знаю это потому, — сказал полковник Хьюз, — что один из моих людей пил чай за соседним столиком. А пил он там чай по той простой причине, что с момента прибытия этой леди в Лондон по требованию… ее друзей в Индии я постоянно держал под контролем все ее действия. Так же, как следил и за вашим покойным братом, капитаном.
Закусив губу, лейтенант Фрейзер-Фриер рухнул на стул и закрыл лицо руками.
— Мне очень жаль, сынок, — сказал Хьюз. — В самом деле, жаль. Вы предприняли героические усилия, чтобы эти факты не выплыли наружу. Это был поистине мужской поступок. Но военному ведомству гораздо раньше, чем вам стало известно, что ваш брат не устоял перед прелестями этой женщины… Что он стал служить не своей стране, не Англии, а этой женщине и Берлину.
Фрейзер-Фриер поднял голову. Когда он заговорил, в его голосе появилось гораздо больше искреннего чувства, чем когда он делал свое абсурдное признание.
— Игра окончена, — сказал он. — Я сделал все, что мог. Боюсь, это убьет моего отца. У нас, полковник, было честное имя. Вы сами знаете, что преданность членов нашего семейства никогда раньше не подвергалась сомнению. Они верно служили своей стране в вооруженных силах. Я надеялся, что мое признание закроет это грязное дело, что расследование прекратится и никто никогда не узнает ужасную правду о нем… о моем брате.