Политик тяжело вздохнул. К счастью, он не попросил «Дейли Мейл», чтобы взглянуть, что пишут. Если бы он это сделал, то пришел бы в ярость… А может, развеселился бы, прочтя в колонке личных объявлений:
«РЕСТОРАН „КАРЛТОН“. Девять утра, пятница. Может, молодая женщина, которая предпочитает грейпфруты клубнике, позволит молодому мужчине, который взял две порции последней, сообщить, что он не сможет уснуть, пока не найдет общего друга, который познакомит их, чтобы они могли встретиться и вместе посмеяться над этой колонкой?»
Молодому любителю клубники повезло, что он так разнервничался и не решился в то утро отправиться в «Карлтон»! Он совсем пал бы духом, увидев, какое решительное, бескомпромиссное выражение появилось на лице у леди, склонившейся над грейпфрутом. Он был бы так ошеломлен, что, скорее всего, сразу же вышел бы из помещения и поэтому не увидел, что это выражение сменилось озорной улыбкой. Улыбкой, с которой она снова взяла газету и прочла всю колонку до конца.
Глава II
На следующий день было воскресенье, а значит, газета не вышла. День прополз, как улитка. В понедельник, в несусветную рань, Джеффри Уэст уже вышел на улицу в поисках любимой газеты. Он нашел ее, нашел колонку розыска — и больше ничего. Во вторник он снова встал ни свет ни заря, все еще преисполненный надежды. Однако надежды быстро умерла. Леди из «Карлтона» не удостоила его ответа.
Что ж, сказал он себе, значит, я проиграл. Он поставил все на этот смелый шаг — и напрасно. Вероятно, если она вообще думала о нем, то повесила на него ярлык дешевого остряка, а то и мошенника, использующего дешевые газетенки. И, честно говоря, он в полной мере заслужил ее презрение.
В среду он проспал допоздна. И заглядывать в «Дейли Мейл» не торопился: слишком горьким было его разочарование в предыдущие дни. Наконец, начиная бриться, он позвал Уолтерса, смотрителя здания, и послал его за конкретной утренней газетой.
Уолтерс вернулся с бесценным сокровищем: в колонке розыска Уэст с белым от мыльной пены лицом радостно прочел:
«КЛУБНИЧНОМУ МУЖЧИНЕ. Только доброе сердце, склонность к романтике и большая любовь ко всему таинственному заставили грейпфрутовую леди дать ответ. Фанатик клубнички должен ежедневно в течение семи дней писать по одному письму, чтобы доказать, что он интересный человек, с которым стоит познакомиться. А потом — потом будет видно. Адрес: М. А. Л., горничной Сэди Хайт, отель „Карлтон“».
Целый день Уэст бродил по улицам, однако к вечеру перед ним встала проблема этих писем, от которых, как он чувствовал, зависит его будущее счастье. Вернувшись с обеда, он сел за письменный стол у окна, выходившего в его чудесный внутренний дворик. Весь день стояла жара, однако ночь принесла бриз, обдувающий прохладой воспаленные щеки Лондона. Ветерок легонько колыхал портьеры и шевелил бумаги на столе.
Уэст задумался. Надо ли сразу представить себя в высшей степени респектабельным человеком и упомянуть о своих безукоризненно респектабельных знакомствах? Вряд ли! Тогда сразу же лопнет, как мыльный пузырь, и уйдет навсегда вся романтика и таинственность. Тогда грейпфрутовая леди потеряет к нему интерес и перестанет читать его письма.
— Нет, мрачно проговорил он, обращаясь к колышущимся портьерам, — таинственность и романтику надо сохранить. Но где… Где мне их отыскать?..
Над головой он услышал твердую поступь военных башмаков, принадлежащих его соседу сверху Стивену Фрейзер-Фриеру, капитану Двенадцатого кавалерийского полка Британской Индийской армии, который прибыл домой в отпуск из этой заморской колонии. Именно оттуда, из квартиры над головой, романтика и таинственность вскоре в изобилии обрушатся ему на голову. Однако пока что Джеффри Уэст об этом даже не подозревал. Толком не зная, что сказать, но обретая вдохновение по мере продвижения, он написал первое из семи писем леди из «Карлтона». Вот что гласило послание, которое он в полночь бросил в почтовый ящик:
«ДОРОГАЯ ГРЕЙПФРУТОВАЯ ЛЕДИ. Вы очень добры. И мудры. Мудры, потому что не стали искать в моей корявой заметочке никаких задних мыслей. Вы сразу определили, что это всего лишь робкая попытка застенчивого человека ухватиться за полу проходящей мимо Романтики. Поверьте, традиционный Консерватизм пытался сковать меня, когда я писал то обращение. Он сражался упорно. Он преследовал меня, борясь, возмущаясь, протестуя, вплоть до почтового ящика. Но я победил его. И слава Богу! Я сделал это ради него.
Молодость бывает только раз, сказал я ему. А потом уже бесполезно искать Романтику. Леди, сказал я ему, это поймет. Он насмешливо ухмыльнулся в ответ. Он покачал своей глупой седой головой. Признаю: он меня встревожил. Но теперь вы оправдали мою веру в вас. Миллион благодарностей вам за это!