На каждом этапе своей деятельности феминистки должны были бороться с представлением о том, что они идут против природы женщины, данной ей Богом. Священники противодействовали провозглашению женских прав, размахивая Библией и цитируя Священное писание: «Святой Павел сказал… жене глава муж… Жены ваши в церквах да молчат; ибо не позволено им говорить… Если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают о том дома у мужей своих; ибо неприлично жене говорить в церкви… А учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии. Ибо прежде создан Адам, а потом Ева… Святой Петр сказал: а также вы, жены, повинуйтесь мужьям своим…»
В 1866 году сенатор из Нью-Джерси благочестивым речитативом провозгласил, что, если женщине предоставить равные права с мужчиной, это разрушит «ее кроткую нежную натуру, которая не только заставляет женщину уклоняться от жизненной борьбы, но и делает ее непригодной для участия в суматохе общественной жизни. У нее более высокая и священная миссия. Именно в уединении призвана она воспитывать характеры будущих мужчин. Миссия женщин состоит в том, чтобы дома ласковыми уговорами и любовью умиротворять страсти мужчин, когда они приходят домой с битвы жизни, а не в том, чтобы самим присоединяться к борьбе и подбрасывать дрова в костер этой битвы».
«Они, видимо, не хотят довольствоваться тем, что превратили себя в бесполые существа, они желают превратить в такие же бесполые существа всех женщин на свете», — сказал член законодательного собрания Нью-Йорка, выступая против одной из первых петиций о правах замужней женщины на собственность и доходы. Поскольку «Бог вначале создал мужчину, затем изъял у него часть для создания женщины» и вернул ее мужчине в браке как часть его самого, чтобы они были «единой плотью, одним существом», законодательное собрание самодовольно отклонило петицию: «Более высокая власть, чем наша, от которой исходят законодательные предписания, указала нам, что мужчина и женщина никогда не будут равны».
Миф о том, что женщины, боровшиеся за свои права, были «жуткими монстрами», основывался на вере в то, что уничтожение предписанного Богом подчинения женщины разрушит домашний очаг и превратит мужчин в рабов. Подобные мифы возникают при любой революции, когда выдвигается новая группа людей в борьбе за равенство. Образ феминистки как бесчеловечной, огненной пожирательницы мужчин, независимо от того, считалось ли это отступлением от Бога или выражалось в современных терминах сексуального извращения, недалеко ушел от стереотипа, изображающего негра примитивным животным или членом союза анархистов. За сексуальной терминологией пытались скрыть тот факт, что феминистское движение представляло собой революцию. Были, конечно, эксцессы, как и в любой революции, но сами эти эксцессы лишь указывали на необходимость революции. Они являлись результатом страстного неприятия женщинами тех условий жизни, которые вели их к деградации, тех условий жизни, за привлекательным фасадом которых скрывалось беспомощное подчинение, делавшее женщину объектом такого плохо замаскированного презрения со стороны мужчины, что последний испытывал презрение даже к себе самому. И судя по всему, избавиться от этого презрения и самоуничижения оказалось гораздо труднее, чем изменить условия, создававшие их.
Конечно, они завидовали мужчинам. Некоторые первые феминистки коротко стригли волосы, носили спортивные брюки и старались подражать мужчинам. Глядя на жизнь, которую вели их матери, исходя из собственного опыта, эти страстные женщины имели все основания отвергнуть общепринятый женский образ. Некоторые из них даже отказывались от замужества и материнства. Но, отвернувшись от привычного женского образа, борясь за свою свободу и за свободу для всех женщин, многие из них становились другими женщинами. Они превращались в полноценных людей.