– Давай к реке Плата[12]. Хорошая страна. Полно испанский!
На том и порешили.
И тут словно холодный ветер омерзения пронесся по кают-компании, овеяв бездушных головорезов. Иначе как объяснить, что они взяли швабры и тщательно вымыли пол? Тело капитана при этом обвязали веревкой и вытащили на палубу. К чести Тэффира надо сказать, что он всячески пытался сделать похороны капитана хоть сколько-нибудь благопристойными. Однако Ватто, молодой красавчик левантиец, закричал, услыхав, как тело ударилось о воду:
– Вот и капитана нет! Не будет больше оскорблять нас!
Затем всем матросам велено было прийти в кают-компанию. Исключение сделали лишь для француза Кандьеро – он нес вахту у штурвала. Неповинным в бунте пришлось для спасения жизни притвориться, будто они полностью одобряют свершившееся злодеяние. Пожитки капитана разложили на столе и поделили на семнадцать частей. Ватто настаивал, что долей должно быть восемь – по числу участвовавших в бунте. Леон, однако, проявил смекалку и убедил подельников, что если каждый на корабле получит прибыль от содеянного, то замешанными в преступлении окажутся все, а следовательно, остальным будет некуда деваться. Делили деньги и одежду, а также большую коробку с обувью – небольшой личный бизнес капитана. Каждому досталась новая пара башмаков. Часы решили пока спрятать и продать позже, с тем чтобы разделить выручку от их продажи; что же до денег, то каждому досталось около десяти фунтов. После этого заговорщики плотно обосновались в кают-компании, и курс на Южную Америку был проложен. Так началась вторая часть постыдного путешествия этого злосчастного корабля.
Ящики с шампанским были вытащены на палубу и взломаны, каждый мог угощаться сколько влезет. Весь день слышалась канонада вылетающих бутылочных пробок, а воздух насквозь пропитался сладким, приторным и пьянящим запахом вина. Второй помощник номинально командовал кораблем, но не обладал ни каплей реальной власти. Ему угрожали и осыпали ругательствами каждый день. Если бы не вмешательство Леона, четко осознававшего, что без навигатора корабль никогда не достигнет большой земли, Тэффиру не удалось бы спастись от опасностей, ежедневно подстерегавших его. Ежедневно упиваясь шампанским до невменяемости, бунтовщики тыкали ножами ему в лицо. С другими ни в чем не повинными членами экипажа обращались не лучше. Сантос и Ватто пришли точить ножи на точильном камне плотника-норвежца и похвалялись, что делают это, чтобы вскорости перерезать плотнику горло. Молоденький красавчик Ватто вообще заявил, будто бы уже убил шестнадцать человек. Он беспричинно ударил ножом в плечо безобидного стюарда-китайца. Сантос же сказал французу Кандьеро:
– Ты жив еще два или три дня. Потом я тебя убью.
– Ну так давай, убей! – храбро вскричал француз.
– Видишь этот нож? – буркнул забияка. – Он сделает с тобой то же, что сотворил с капитаном.
Судя по всему, девять честных членов команды даже не предприняли попытки объединиться против восьми негодяев. Но поскольку они принадлежали к разным народам и говорили на разных языках, неудивительно, что они ничего не могли противопоставить вооруженным и сплоченным мятежникам.
Затем случилось одно из тех событий, которые обычно скрашивают монотонность морских путешествий. Вначале на горизонте показались мачты чужого корабля, а затем и весь корабль. Курсы двух кораблей пересекались, и Тэффир попросил разрешения подойти поближе и поговорить: он сомневался, верно ли определил широту.
– Я тебе разрешаю, – ответил Леон. – Но одно лишнее слово про нас – и ты покойник.
Когда на встречном судне увидали, что с ними хотят поговорить, то приспустили паруса, и два корабля легли в дрейф, покачиваясь на волнах Атлантического океана, примерно в сотне ярдов друг от друга. Кто-то из начальствующего состава встречного корабля крикнул:
– Это «Друг», приписан к порту Ливерпуля! А вы кто?
– «Луиза», семь дней назад вышли из Дьеппа, следуем в Вальпараисо, – отвечал Тэффир, следуя указаниям, которые ему шепотом передали бунтовщики. Затем он спросил о широте, получил ответ, и два корабля прервали общение.
Тоскливым взглядом смотрел измученный Тэффир на безукоризненно чистую палубу корабля из Ливерпуля и на безукоризненную выправку офицера, с которым разговаривал. Тот же, напротив, с изумлением и даже отвращением, приличествующим любому порядочному моряку, созерцал признаки небрежного обращения с оснасткой и грязную палубу «Цветущего края». Так или иначе, вскорости встреченное судно скрылось за горизонтом, и обреченный клипер вновь остался один в бескрайних просторах Атлантики.
12
Карлос переводит на английский язык испанское название Рио-де-ла-Плата, испанской колонии, а впоследствии королевства, находящегося в основном на территории современных Аргентины и Уругвая. В 1810 г. королевство прекратило свое существование, но название местности (а не только реки Ла Плата) сохранялось за этим регионом еще очень долгое время.