Экипаж остановился. Некто, стоявший на мостовой, подошел к ним. Лицо его было неразличимо в опустившихся на город сумерках.
– Кто это? – проговорил Эллис. – Это вы, Дэвис?
– Человек, за которым вы велели мне следить, – инспектор Дэвис обратился с этими словами, разумеется, не к своему подчиненному, а к его спутнице, – оказался доктором Энсоном.
– Вы проследили его до самого дома? – быстро спросила девушка.
– Да. Он приехал в Барнс на поезде, а затем шел пешком.
– Как вы думаете, он знает, что за ним следят?
– Похоже, может предполагать… Он два раза останавливался и оглядывался.
– И видел вас?
– Этого я не скажу наверняка.
– Но это возможно? – настаивала девушка и, видя, что инспектор молчит, воскликнула: – Так я и знала! Вот откуда мое предчувствие…
Оставив автомобиль на дороге, они пешком направились к дому. Инспектор остался у ворот, а двое остальных проследовали в холл.
Открыла им горничная. На вопрос, дома ли доктор Энсон, она ответила, что сейчас доложит ему, и пригласила войти. На следующий вопрос – в какой именно комнате он может быть? – горничная ответила не словами, но жестом, указав на дверь в конце коридора.
Эллис, сообщив, что сам о себе доложит, направился к двери. Но напрасно он пытался повернуть ручку: дверь была заперта изнутри. Он постучал, ответа не последовало… Постучал громче, затем крикнул: «Доктор Энсон!» – но ответом ему по-прежнему было молчание.
– Вы уверены, что доктор там? – спросил Эллис горничную.
– Да, я видела, как он вошел, и не слышала, чтобы выходил.
– Придется ломать дверь, – сказала девушка, до сих пор стоявшая молча.
Эллис попробовал нажать плечом, но дверь не поддавалась. Тогда он вышел за Дэвисом.
– Горничная говорит, что доктор в кабинете, но на стук он не отвечает… Придется ломать дверь.
– Это запросто! В нынешних новомодных домах редко попадаются двери, которые я не мог бы выломить.
Сказав это, Дэвис обернул платком руку и резко ударил могучим кулаком по дверной филенке. Она проломилась, точно была сделана из картона. Дэвис заглянул в отверстие.
– Энсон сидит в кресле перед столом, но что-то тут неладно… – пробормотал он.
Потом, ударив еще раз, расширил отверстие, просунул в него руку и отворил дверь изнутри ключом.
Все трое вошли в комнату. Доктор Энсон действительно сидел перед столом в спокойной позе, но был мертв.
Инспектор прикоснулся к его руке.
– Еще теплый. Он умер минут пять назад, не более…
Эллис нагнулся к мертвецу, понюхал его губы.
– Это цианистый калий. Возможно, он принял его, когда я начал стучать. Конечно, это самоубийство.
– Я говорила, он понял, что за ним следят. Когда постучали в дверь, он решил, что все кончено… Теперь я могу уйти, я больше здесь не нужна.
И девушка повернулась к двери. Дэвис запротестовал:
– Да помилуйте, мисс! Теперь ваше присутствие необходимо больше, чем когда-либо. Еще не все разъяснено…
– Это очень легко и займет минут пять, не более, – возразила она. И, посмотрев на Эллиса, с лукавым блеском в глазах добавила: – Я учительница в школе для глухонемых детей…
– Но ведь это ровно ничего не объясняет!
– Нет, объясняет. Я учу читать по губам, то есть учу глухонемых замечать движения губ у здоровых людей и имитировать эти движения. Благодаря этому они учатся говорить сами и понимать речь других. В своем деле я считаюсь экспертом. Мои родители тоже были учителями глухонемых, и я унаследовала от них этот навык, довольно редкий, но, как видите, не связанный с чем-то сверхъестественным. Поэтому, где бы я ни была, мне стоит только понаблюдать за лицами, и я на расстоянии могу узнать, о чем люди говорят между собой.
– Неужели это правда? – с сомнением проговорил инспектор.
– Кажется, сегодня я достаточно это доказала. Вчера вечером я была в кафе Пончини. Против меня сидели двое – один из них был этот умерший, другой – доктор Линтот. Было уже поздно, и мне показалось, что они, должно быть, уже хорошо пообедали, особенно доктор Линтот, который и привлек мое внимание своим чрезмерно веселым видом. Я подумала, что, судя по всему, они врачи, потому что говорили о медицине, о препаратах и о том, насколько трудно их доставать. Вдруг доктор Линтот заинтриговал меня вопросом: «С этой старухой из Барнса мы почти покончили, ведь так?» Другой, доктор Энсон, не ответил. А Линтот продолжал: «По ней будут учиться во всех главных лондонских больницах. А ведь признайтесь, без меня бы вам не обойтись! Самому приятно вспомнить, как ловко я помог вам выйти из затруднения». Энсон потребовал, чтобы он больше не говорил такого. «Ну хорошо, не буду, – сказал доктор Линтот, – но все же вы не помешаете мне выпить за старушку Н. как за ценное учебное пособие!»