Лиственницы густо поднимались кругом, и из-за них ничего не было видно. Мы пересекали какую-то равнину со слабо волнистой поверхностью. Как потом выяснилось, равнина расположена на высоте приблизительно в 240 метров. Два или три раза мы наталкивались на звериные тропы и пробовали ими воспользоваться. Но они каждый раз уводили нас в сторону от выбранного направления и терялись в лесной чаще. Немножко радости приносили только заросли голубичника: кислые ягоды хоть отчасти утоляли жажду.
Затем мы вышли на крутой склон, который спускался влево. Пошли вдоль него. Лес поредел. В одном месте встретились хорошо обкатанные гальки из гранита среднего размера. Справа поднималась невысокая и широкая горка с густой лесной зарослью, а слева внизу перед нашими взорами открылась глубокая, незнакомая мне падь, уходившая на север. Конечно, всякая падь близ Байкала должна рано или поздно вывести к берегу озера. И идти по пади ровнее. Но как она пойдет, – может быть, путь по ней окажется чересчур далек?
На дне пади, куда мы спустились, бежал по камням небольшой ключик. Вода в нем показалась мне необыкновенно вкусной. Утолив жажду, мы стали подниматься вкось по противоположному левому склону пади, намереваясь идти прямо на северо-запад, к Байкалу. Склон был почти безлесен и только густо зарос багульником. Хотя багульник и цеплялся за ноги, но мы сравнительно быстро поднялись на взлобок вверху склона. Здесь я и остановился. На крутом взлобке кустики багульника поредели, и между ними я опять увидел гальки, круглые гальки средней величины, по 6-8 сантиметров в поперечнике, образовавшие здесь небольшую россыпь. Они состояли из гранита, который потерял свою первоначальную крепость. Некоторые гальки рассыпались от удара геологическим молотком.
Что за диво? Откуда гальки на такой большой высоте? Я нашел их в двух местах, удаленных друг от друга, но приблизительно на одинаковой высоте. Гальки были совсем круглые. Так хорошо окатать их мог только байкальский прибой. Маленький ключик или даже речка не смогли бы так обточить и округлить их. Значит, когда-то здесь шумел Байкал! И только впоследствии внутренние силы Земли подняли его берег, превратив прибрежную полосу озерного дна в высокие горы.
Над взлобком, где мы остановились, располагалась плоская терраса. Она лежала на такой же высоте, как и равнина на противоположной стороне ключика, откуда мы пришли.
Так вот оно что! Оказывается, мы и раньше шли по террасе, которую образовал когда-то Байкал. Только эта терраса очень древняя. Она выбита волнами Байкала задолго до великого оледенения, в начале четвертичного периода. А морены великого оледенения залегают на самом берегу озера, перед устьями горных долин. Реки успели глубоко прорезаться в породу после образования террасы, но до того как по их долинам поползли ледники.
Очень, очень интересно! Такую же древнюю террасу Байкала мне приходилось раньше видеть в другом районе, над мысом Валукан. Но та терраса лежит на высоте 120 метров, а здесь она вдвое выше – 240 метров над Байкалом! Кроме того, самым неожиданным образом подтверждалась догадка о тектоническом запрокидывании верховья Лосиной пади, где расположено озеро. Прежняя высота перевальной перемычки между Лосиным озером и рекой Кабаньей, как я ее себе представлял, совпадала с высотой древнечетвертичной террасы, на которой мы сейчас находились. Перемычка составляла с террасой единую поверхность, а потом откололась и опустилась. Терраса же осталась на большой высоте. Ее размывали речные воды, в нее врезалась глубокая падь, а галечные отложения Байкала на большей части площади были снесены…
Таким образом, заблудившись при возвращении с Кабаньей, я как бы невольно сделал важное открытие. Оно вознаградило меня за трудный путь по таежным дебрям.
Осмотрев галечную россыпь и записав наблюдения в дневник, я продолжал стоять на взлобке, завороженный величественным видом, который открывался впереди. Падь с ключиком, которую мы пересекли, все больше и больше углублялась к северу, навстречу спускавшейся с северо-востока еще большей пади, принадлежавшей, как я потом догадался, ручью Якшакан. Со взлобка она была видна далеко внизу. К двум падям присоединялся с севера короткий распадок. Отсюда Якшаканская падь, сильно углубляясь, уходила на запад к Байкалу.