Падь Якшакан была открыта нашим взорам. На ее дно уже ложился ночной мрак. Высокие горные склоны, одетые густым хвойным лесом, тоже подернулись чернотой. Мягко перегибаясь и поднимаясь все выше и выше, они широко раскинулись под потемневшим на востоке небом. Догоравшую с противоположной стороны зарю загораживали невысокие сопки, но все же ее розовые отблески были заметны кое-где в вечерних оттенках травянистых полян.
Стояла торжественная тишина, какая бывает только в горах. Ее не нарушал ни один звук. Воздух был прозрачен и спокоен.
Почти всюду, когда наступает ночь, природа затихает. Биение жизни останавливается, и окружающее безмолвие вызывает глубокую задумчивость. Пока тихо и еще не совсем темно, – думай, а завтра с рассветом зазвучит и заблестит новый день. Сумерки хороши и на берегу Байкала, и в высоких гольцах. Но не хуже они и среди низких предгорий, изборожденных глубокими падями. Когда смотришь на горы, одетые сплошным пологом леса, то еще более сокровенными кажутся спрятавшиеся под ним ночные тайны…
Со взлобка, где встретилась нам интересная галечная россыпь, мы пошли дальше к северо-западу, чтобы спрямить путь к Байкалу. Но оказалось, что терраса по внешнему краю, с байкальской стороны, огорожена пологой и низкой грядой. От усталости я с трудом поднимал ноги и с ужасом думал даже о небольшом подъеме, поэтому мы двинулись к Якшакану. Мне не пришлось пожалеть об этом.
Длина ручья Якшакан – 5 километров. Он начинается в трех километрах по прямому расстоянию от Байкала и сначала течет на юго-запад, а затем, поворачивая к озеру, направляется к северо-западу. Ручей размыл глубокую падь среди высокой древнебайкальской террасы.
Мы вышли к Якшакану в том месте, где ручей делает поворот. Здесь глубина пади 60-70 метров, и она очень узка. Мы пошли вниз.
Через полкилометра, там, где Якшакан врезается во внешний край террасы, падь превращается в глубокое ущелье. Высота северной стены ущелья доходит до 200 метров, а южной – до 140 метров. Ущелье во многих местах образовано отвесными утесами более чем стометровой высоты. Над утесами и кое-где ниже среди скал все же растут редкие деревья. Верхушки утесов сильно изрезаны и превращены в зубцы и столбы разнообразных, иногда причудливых очертаний. Слева один такой столб имеет вверху утолщение в форме приплюснутой шляпки гриба.
Длина ущелья – 2 километра. Его дно сужено до нескольких метров и большей частью целиком занято каменистым руслом. Камни в русле совершенно не обточены водой. Они сваливаются со стен, и вода не успевает их обкатать.
Ущелье Якшакан столь глубоко и узко, что небо вверху кажется полоской. Камни нависли и готовы вот-вот свалиться вниз. Идти опасно. Только изредка ущелье то с одной, то с другой стороны немного расширяется, и в этих местах рядом с каменистым руслом расположены невысокие скопления каменных глыб и обломков, представляющих зачаточную пойму. Кое-где на них растут кусты смородины и стоят одинокие деревья. Никаких звериных следов мы не заметили. Ущелье так мрачно, что его избегают не только люди, но даже и медведи.
Ручей Якшакан, дойдя до ущелья, иссякает в самом его начале. Дальше ущелье совсем безводно. Вода уходит в трещины на его скалистом дне. Но после дождей по ущелью мчится водный поток. О силе его можно судить по заторам, намытым водой из коряг и древесных стволов. Заторы поднимаются до четырех метров, сплошь перегораживая русло.
В одном месте на боковой стенке скалистого русла нам встретились две огромные лиственницы. Очевидно, им было лет по триста. Их вертикальные корни с одной стороны обнажились, и деревья явно держались больше посредством горизонтальных корней, уходящих в боковые трещины в скале. Вероятнее всего корни раньше уходили в скалу по вертикальной трещине. Затем ручей пропилил дно ущелья и открыл эту трещину, обнажив корни. Примерно определив возраст лиственниц, я рассчитал, с какой скоростью углубляется ущелье, то есть как быстро врезается в него ручей. Получилось приблизительно – 0,5 метра за 300 лет.
Пока мы шли по ущелью, в нем сгустился ночной мрак. Все хуже и хуже различались острые камни и древесные коряги в заторах, которые преграждали нам путь. Только на верхушках заторов различались торчавшие из общей массы отдельные сучья и корни. По ним мы угадывали и расположение всего затора в целом.
Шли, осторожно нащупывая ногами дорогу, часто спотыкались. Опять стала соблазнять мысль об остановке на ночь. Если бы в ущелье была вода, то мы, вероятно, и заночевали бы здесь. Но воды не было, а у нас совсем пересохло во рту. Кроме того, я боялся ночного холодного ветра, который в узких ущельях отличается большой силой. Напрягая последние силы, мы брели все дальше в ночном мраке.