Сибиряки любовно называют свой орех другом, кормильцем, зеленым врачом. Еще в древние времена, когда жители тайги не имели представления о научной медицине, были известны лечебные свойства настоев кедровой хвои, особенно в борьбе с цингой. Прошли столетия, а кедровая хвоя и сейчас является надежным противоцинготным средством. Используется она и во многих других случаях: из одной тонны кедровой хвои в промышленных условиях получают около 5000 дневных порций витамина С и более 10 килограммов экстракта для лечебных ванн. Эта же тонна может дать еще 5 килограммов эфирного масла и более 200 граммов прекрасной «лесной шерсти».
Целебная кедровая живица… Она самым удивительным образом исцеляет не только поврежденные деревья, но и тяжелые раны у людей и животных. В годы Великой Отечественной войны кедровый бальзам — терпентин был одним из действенных средств при лечении ранений наших воинов. К тому же из кедрового скипидара получают такое важное лекарство, как камфару. Скипидар же, в свою очередь, добывают из кедровой живицы.
Не обойдется без кедровой живицы и ученый, который пользуется микроскопом. Тонкий слой иммерсионного масла (тоже изготовленного из живицы!) обеспечивает прозрачность, а также четкость изображения при большом увеличении.
Хороша и кедровая древесина — желтоватая, ароматная, прочная и красивая: из нее изготовляются прекрасная мебель и рояли, карандаши, аккумуляторные шпоны и много других важных вещей. Даже кедровые опилки не пропадают даром. Из них получают спирты (по 300 литров из каждой тонны опилок), скипидар и немало других побочных продуктов.
Благородная культура кедра издавна прививается лесоводами в нашей стране. Хорошо сохранилась кедровая роща, посаженная возле Ярославля еще в 70-х годах XVI столетия. Задумчиво шумит в селе Прямухино Калининской области памятный парк, взращенный из кедровых орешков, которые прислали из Сибири декабристы.
Любовно охраняются вокруг сибирских сел уже почтенного возраста (250–300 лет) своеобразные кедровые лесосады, где многие деревья достигли 35-метровой высоты. В урожайные годы сибиряки собирают столько орешков, что на каждого гражданина нашей страны приходится в среднем по 15–20 килограммов. Благодатный сад!
Однако сбор кедровых орехов — дело очень трудоемкое и до сих пор ведется, к сожалению, почти первобытным способом. На когтях залезают в кроны высоченных исполинов деревьев и там сбивают кедровые шишки деревянными колотушками или бьют ими по стволу. Сбитые и опавшие шишки собирают и затем вымолачивают из них орешки. Столь примитивный способ, конечно, не дает возможности своевременно и полно собирать богатейшие дары кедра, не говоря уже о вреде, который наносится ветвям деревьев. А иные ретивые сборщики идут и того дальше: валят наиболее урожайные экземпляры и, собрав орехи, спешат загубить новое дерево. И как только рука поднимается?!
Есть у сибирского кедра и собратья. На востоке от Байкала этот коренастый великан сменяется обширными зарослями кедрового стланика. В горах Станового хребта, Камчатки, Сахалина это своеобразное стелющееся деревце тесно прижимается к земле, образуя низкорослые густые «леса», прячущиеся от стужи в мощном снежном покрове. Так кедровый стланик защищает себя не столько от суровых и затяжных сибирских морозов, которых он почти не боится, сколько от сильных холодных ветров. Второй брат сибирского кедра под стать красавцу сибиряку, тоже богатырь, кедр корейский (или маньчжурский) раскинулся широкой тайгой по Уссурийскому краю, чуть южнее владений стланика. От своего сибирского брата он отличается характерной ботанической и немаловажной хозяйственной особенностью — несколько более крупными, чем у сибиряка, орехами. Ценится он так же высоко, но территориальные владения у него скромнее.
Есть родня у этих вечнозеленых «хлебных» деревьев и в Карпатах. Здесь хорошо растет кедр европейский, который, кстати, распространен и в других районах Европы. Однако европейский собрат в сравнении с сибирским великаном во многом проигрывает. Не случайно ведь каждый сибиряк убежденно утверждает, что, говоря о «хлебе будущего», Мичурин имел в виду именно сибирский кедр.
Трехгранный орешек
— Так это же о наших бучинах и говорил Иван Владимирович! — восклицает гуцул-проводник и движением палки-обушка направляет наш взгляд на леса, широко и привольно раскинувшиеся всюду, насколько хватает глаз.
Причудливо извивается хорошо утоптанная тропа в верховьях Черной Тиссы, то углубляясь в темный, суровый лес, то скрещиваясь с бурными, кристально чистыми потоками и толстыми поваленными гигантами деревьями, то пересекая маленькие полутемные полянки. Только после трудной многочасовой ходьбы она вывела нас на широкий ярко-зеленый карпатский простор.