Итак, в грушевидных соцветиях инжира бластофаги находят себе «и стол и дом». Живут, кормятся, размножаются, укрывают свои яички и личинки от непогоды. В благодарность за такую заботу они добросовестно опыляют цветы инжира.
Вот какие сложные, хотя и «дружественные», взаимоотношения у дерева и осы бластофаги.
На Кавказе и в Крыму можно услышать несколько вариантов легенды о том, как один купец решил разбогатеть на инжире.
Увидев, что плоды инжира пользуются большим спросом, он приобрел себе большой фиговый сад. В разгар сбора плодов к нему зашел хитрый, завистливый собрат.
— А зачем ты держишь в саду эти бесполезные деревья? — спросил он купца, указывая на мужские бесплодные экземпляры инжира. — Я свои давно вырубил, а посадил хорошие.
Гость ушел, а купец схватил топор, да и порубил «бесполезные» деревья.
Прошла зима, весна, настала пора сбора урожая, а собирать-то нечего. Появившиеся с весны плоды, повисев немного пустыми, попадали. Так повторилось и в следующие годы, пока разорившийся глупый купец не вырубил в припадке гнева весь сад…
Впрочем, с инжиром попадали впросак и люди не чета неразумному купцу.
Вслед за Линнеем прославился новым «открытием» и ботаник Каспаррини, разделивший инжир на два рода растений. К одному из них он отнес мужские экземпляры, а ко второму — женские, то есть из одного инжирного вида сделал два.
Правда, он вскоре спохватился и от своего открытия отказался.
Были ученые-ботаники, которые порочили, объявляя «безграмотной затеей», капрификацию — мудрое народное открытие, сделанное еще в древности. Капрификация заключалась в развешивании на женских инжировых деревьях нанизанных на нити каприфиг (фиг с мужских деревьев). Этим как бы восполнялся недостаток мужских деревьев инжира и обеспечивалось наилучшее опыление женских цветов. Каприфиги первыми начали собирать древние греки. Они отлично их сохраняли (при пониженной температуре), перевозили большими партиями на лодках между островами Эгейского архипелага и даже торговали ими. Греки же впервые стали их развешивать на женских деревьях.
Не обошлось без недоразумений и при переселении инжира в Америку. Натуралист Эзен, доставивший инжир из Турции в Калифорнию, был освистан «просвещенными» американскими фермерами, когда убеждал их на специальном митинге в необходимости вместе с инжиром завести еще и непременную его спутницу — осу бластофагу.
Как бы то ни было, но это дерево «со странностями» известно и пользуется человеческим уважением с глубокой древности. Считается, что культурная форма инжира происходит из «счастливой Аравии» — Йемена, откуда его позаимствовали финикийцы, сирийцы, а затем и египтяне. О древней культуре инжира в Египте свидетельствуют обнаруженные учеными барельефы с изображением сбора фиг. Выполнены эти барельефы древними египетскими мастерами более чем за 2500 лет до нашей эры.
Из Египта возделывание инжира распространилось на острова Эгейского архипелага, а оттуда (примерно в IX веке до нашей эры) и в древнюю Элладу.
Интересно, что Аристотель уже знал о существовании ос, связанных с инжиром (он называл их «псен»), хоть ему полностью и не была известна их роль. (Он считал, что бластофаги проникают в незрелые плоды инжира, способствуя этим сохранению их на дереве.)
В южных районах нашей страны инжир культивируется с древнейших времен, и в некоторых районах Кавказа и Средней Азии плоды его служат не лакомством, а важной высокопитательной пищей. Они ведь содержат до 20 процентов сахара, витамин С и каротин, железо и кальций.
В северных районах «чудесные фиги» мало известны свежими. Они легко загнивают при малейшем повреждении, и поэтому их трудно перевозить. Из инжира готовят много вкусных блюд: компоты, мармелад, пасту, джем…
В Крыму, на Кавказе и в Средней Азии инжир легко дичает, поселяясь на горных осыпях, в расщелинах каменных глыб и на голых, лишенных всякой растительности гранитных скалах.