После этой фразы, Елена Викторовна, не слова не говоря, встала и вышла из приемной. Я села рядом с Властелиной. Ну вот, минут пятнадцать можно отдохнуть.
Я случайно встретилась взглядом с Никитой. Он задумчиво меня рассматривал, и я четко осознала, что он пытается решить можно ли жить с человеком, который читает твои мысли или нет!
Я позвала Властелину: «Слушай, я кажется, начала читать мысли Знаменского!»
— И что? — чувствовалось, что она очень устала, даже думала с трудом.
— Я не хочу!
В это время Никита встал и прошелся по приемной, потом повернулся к нам:
— Девчонки, а вы, правда, можете общаться мысленно?
— Никита, ну хоть ты то с ума не сходи! — не понятно с чего вдруг взвился Молчанов. — Это уже ни в какие рамки не лезет! Полный бред!
Я усмехнулась, ой, Вадик, ну и наивный же ты! В какие рамки?! Ты что ли эти рамки ставил? И вообще успокойся! Разумеется, все это я думала про себя. Но Вадим, вдруг, как-то нервно сглотнул и обратился к Знаменскому:
— Здесь выпить чего-нибудь есть? — потом он пододвинул ко мне кресло, сел в него, взял меня за руку и заглянул в глаза, — Зверева, скажи, это же все не правда!
— Вадик, что с тобой?! — честно говоря, я испугалась, — что не правда, а?!
— Ты только что в моей голове сказала, что я наивный и что-то про рамки, — вот ни фига себе!
При этом Вадик нервно дернул головой. Извини Молчанов, я не хотела!
— Прекрати, пожалуйста! — мой давний друг начал истерить.
— Вадим, успокойтесь! — Властелина взяла Молчанова за руку. — Хватит!!! Возьмите себя в руки! Все нормально.
Потом укоризненно на меня посмотрела: «Не обращайся к нему, он почему — то начал тебя слышать!».
Вот уж действительно дурдом! Никогда не думала, что у них настолько тонкая душевная организация. На всякий случай я думала о Молчанове в третьем лице.
— Интересно, а почему я ничего не слышу, — произнес Знаменский, — даже обидно как — то!
Мы не успели обсудить эту тему — вернулась Елена Викторовна. Она молча достала из пакета рулон фольги, молча положила его на стол и вышла. При этом, всем своим видом она показывала, что ничего не хочет знать. Вот так вот! Как по-разному реагируют люди, когда понимают, что удивительное рядом.
Я посмотрела на часы, уже почти час! Однако, пора заканчивать с первой частью Марлезонского балета. Я встала, взяла фольгу и, повернувшись к Знаменскому, сказала:
— Дай ему холодной воды, и никакого алкоголя, ему еще сегодня в СИЗО ехать.
— Куда ему ехать?! Ты посмотри, в каком он состоянии! — начал было возражать Никита, но мне было некогда с ним спорить.
— Поедет как миленький! Работа его как раз в чувство и приведет! — я развернулась и пошла в кабинет, пытаясь понять, на кого я больше всего злюсь. Властелина молча пошла за мной следом.
Перед тем как войти в кабинет, я глубоко вздохнула. М-да, надо взять себя в руки. Но, не смотря на все старания, я ощущала, как во мне поднимается волна раздражения. Ну уж нет, тетенька, этот номер у вас не пройдет!
Мы зашли в кабинет. Вроде бы все было по-прежнему, но, приглядевшись повнимательнее, я заметила рядом с картиной легкое марево.
— Ты видишь то же, что и я? — спросила я у Властелины.
— Да.
— Очередной сюрприз, интересно, что это такое?
— Подожди, — Властелина напряглась, — мне кажется, я что-то чувствую…
Пока Властелина пыталась что-то уловить, я начала разворачивать фольгу. Рулон выскользнул из рук, и фольга слегка помялась. Я принялась было ее расправлять, но потом остановилась. Мятая фольга искажает изображение.
— Ну что там? — я повернулась к Властелине.
— Не поверишь, — ее что-то развеселило, — очень четко ощущается нервозность и беспокойство.
— И что?
— Да боится она.
— Интересно. Она оказывается, может бояться. Как сказал бы Молчанов — чудеса! Ладно, давай-ка закроем это художество.
Мы подошли к картине и закрыли ее экраном из фольги. Потом приподняли с двух сторон, и сняли со стены.
— Слушай, давай-ка мы ее, на всякий случай, и с другой стороны закроем, — предложила Властелина.
— Давай, это действительно будет не лишним.
Мы упаковали картину, закрепив фольгу скотчем. В таком виде мы и вынесли картину в приемную. Молчанов сидел в кресле и с кем — то разговаривал по телефону. Чудненько, значит пришел в себя. Елена так же была в приемной, она сидела за своим столом и напряженно за нами наблюдала. И тут мне пришла идея, провести один, так сказать, следственный эксперимент.