Но это бы еще ладно, ведь понятно, что авторы этих летописей придерживались разной политической ориентации. Или, скажем, первый из них принадлежал к потомкам победителей, а второй — к потомкам побежденных. Главное, что само по себе событие — завоевание Бурмундии в некоем году — имело место. Все становится несколько хуже, когда из третьих и четвертых документов постепенно выясняется, что авторы указанных летописей называют дату этого события, опираясь на разные системы летоисчисления. А учитывая то обстоятельство, что и имя завоевателя передается ими несколько по-разному, да еще и то, что в начале «летописи Б» страна эта называется почему-то Бурнулия и только на последних страницах превращается в Бурмундию, то у историков невольно закрадываются сомнения: а правы ли мы, считая, что обе летописи говорят нам об одном и том же событии? А уж если учесть, что на древних географических картах можно найти как минимум две Бурмундии, из которых одна в предыдущей географической традиции обозначалась как Бурнулия, а вторая как Дурналия, то дело становится совсем плохо…
Не нужно думать, что приведенный пример — всего лишь попытка развеселить досужего читателя. Он прямо отражает суть одной из сложнейших задач, на каждом шагу встречающихся историкам, а именно — задачи отождествления событий, описываемых в разных исторических документах. Специально подчеркнем: задачи такого рода достаточно типичны и далеко не всегда разрешимы однозначно. Более того, пополнение фонда исторических источников по мере продвижения исследований зачастую не только не помогает поиску решения, но может еще больше запутать ситуацию. Может найтись и третье, и четвертое описание вроде бы того же события, но и они могут расходиться в деталях с предыдущими, причем иногда до такой степени, что само событие в глазах исследователя окончательно расплывается, теряет свою конкретность как в пространстве-времени, так и в этнической и персонажной атрибутике «действующих лиц и исполнителей». Так, стало быть, это плохо, когда письменных источников по истории какого-то народа или государства слишком много?
Нет, это хорошо! Ибо из сказанного выше вытекает вовсе не то, о чем мог подумать читатель в первую очередь — что обилие документов только запутывает задачу восстановления истинной истории. Представьте себе, что вместо трех или четырех дошедших до нас летописей какого-то периода некоего государства до нас дошла бы только одна. Конечно, историку при этом становится жить проще: выбирать не из чего, вот она, готовая история, читайте на здоровье! Но вот истинна ли она — это другой вопрос. Ведь в тех случаях, когда летописей об одном и том же периоде истории осталось несколько, историк же видит, до какой степени они разнятся между собой! Следовательно, ни одна из них не является истинной в полном смысле слова, все они — лишь варианты прошедшего, и предстоит упорная работа по отысканию этой истинной последовательности событий. И если до нас дошел только один вариант летописи, можно быть уверенным, что у нас почти нет шансов добраться до истинной истории: мы имеем только один взгляд на прошедшее, и он, естественно, субъективен и не поддается коррекции с помощью других вариантов изложения тех же событий — за неимением последних!
Так что мечта историка — собрать все письменные документы изучаемой эпохи. Увы, этого никогда не бывает. Рукописи горят, и еще как горят! Мы даже не представляем себе действительные масштабы наших — общечеловеческих — потерь документов прошлых эпох. Конечно, всем известны некоторые грандиозные разовые потери такого рода, например пожар знаменитой Александрийской библиотеки, сгубивший сотни тысяч рукописей — интеллектуальное наследство чуть ли не всех цивилизаций доантичного и античного времени Средиземноморья и Ближнего Востока. Конечно, это — интеллектуальная, в том числе и историческая, катастрофа. Но ведь невозможно посчитать количество мелких пожаров в «письменных» странах за всю историю их существования. А грандиозные бури, наводнения. А естественная убыль документов за счет их износа — пересыхания, гниения, грибкового разложения материала-носителя текста. Как оценить потери такого рода? Наконец, такой отвратительный момент человеческого «цивилизованного» бытия, как нарочитое, целенаправленное — иногда тайное, иногда демонстративное — уничтожение неугодных власть предержащим документов, в том числе и «неправильных» исторических. А ведь это практиковалось с глубочайшей древности — в Древнем Египте, например, когда имя фараона-отступника Эхнатона срубалось со всех настенных надписей — и практикуется до сих пор — вспомним переписывание в 1930-х годах «Истории ВКП(б)» и повсеместное изъятие и уничтожение ее предыдущих вариантов! Словом, задача — собрать все документы какой-либо эпохи — вещь совершенно неосуществимая: мы не знаем, и никогда не узнаем, сколько их было, о чем они повествовали и сколько их еще осталось.