Но то, что лежит под полами в старых московских квартирах, иногда превосходит все ожидания кладоискателей. В щели между половицами, вентиляционные отверстия, в мышиные норки проваливались иногда такие вещи! Больше суповые серебряные ложки, женские браслеты, мужские запонки и мундштуки — в иных квартирах кладоискатели попросту просеивают сквозь строительную сетку весь квартирный мусор и вековую пыль. Здесь может быть и кольцо с восьмикаратным изумрудом — было и такое, — и булавка с жемчужной головкой, и ржавый нож с перламутровой изумительно красивой ручкой. Как показала практика, из средней квартиры извлекается около пятидесяти монет, одно-два кольца или нательных крестика, десяток пуговиц — иные пуговицы стоят на Измайловском вернисаже у любителей по сто тысяч рублей, — а также множество абсолютно непредсказуемых безделушек.
Спичечные коробки (и спички зажигаются!), детские игрушки, всякая домашняя мелочь — и прочее, прочее, прочее.
Любая такая вещица найдет своего покупателя. Собиратели и коллекционеры толкутся возле продавцов всякой старинной всячины на Измайловском вернисаже — достойном продолжателе дел славной Сухаревской площади. Тут и в самом деле иногда можно купить за бесценок что-то выдающееся, но чаще вам всучат какую-нибудь подделку, новодел, вышедший из рук безвестного умельца. Нумизматам там могут запросто предложить «семейный» рубль Николая I, несмотря на то что их всего-то было двенадцать штук и владельцы каждого хорошо известны. Сюда же приносят и найденные монетные клады. До археологов они как правило не доходят.
Археологам приходится искать клады самим, и это у них неплохо получается. По закону никто не может вести в исторической Москве строительство без предварительного археологического обследования и раскопок. На эти дела заказчик вынужден отдавать три процента от сметной суммы строительства. Деньги это немалые, а раскопками в Москве имеют право заниматься лишь две организации: Музей истории Москвы и Институт археологии, поэтому между ними длится нескончаемая тяжба. Ни те, ни другие не хотят уступать площади под раскопки и деньги на их проведение. Пока борьбу одерживает Музей истории Москвы. Именно его археологами осенью был раскопан задний двор старого здания Университета на Моховой, где какие-то ловкачи получили разрешение на строительство подземного гаража. В XVI веке там были земли бояр Романовых. На пятиметровой глубине обнаружили остатки сгоревшего некогда сруба и громадное количество медных копеек эпохи «медного бунта», когда народ протестовал против замены серебряной монеты медной. Вот такие монетки и были найдены, причем все они оказались фальшивыми, хотя и отчеканенными казенными чеканами. Кроме них были найдены заготовки для монет и инструменты. По сути дела был найден фальшивомонетный двор, где кто-то из Романовых, противников Годуновых, столь остроумно приспособил к делу украденные из казны чеканы и штампы. Современники отмечали слишком уж большую инфляцию в Москве даже для такого вполне сегодняшнего мероприятия, как обмен денег, что и вызвало возмущение народа, которое направлено было против Годуновых, а не Романовых.
Кладоискатели в один голос заявляют, что работы по Москве им осталось лет на пять, не больше. Потом необследованных домов просто не останется, и им придется применять свой опыт в других городах. Интересно, что Петербург по количеству находок от Москвы очень отстает, зато хорошей славой пользуются у кладоискателей среднерусские и приволжские города.
В Москве, как и везде, есть стройки парадные, для фасада, а есть и незаметные, так сказать — задворки. В ста метрах от Кремля и Красной площади, по Никольской улице за зеркальными стеклами модных магазинов, за свежепокрашенными стенами бывшего Историко-архивного института, а ныне не менее модного Гуманитарного университета стоит уже почти четыреста лет Спасский собор некогда знаменитого Заиконоспасского монастыря.
У этого собора необычная судьба. Изначально он был построен на месте деревянной Спасской церкви, срубленной еще при Дмитрии Донском, потом не раз перестраивался, надстраивался, реконструировался. В итоге в 1730 году собор был надстроен на два яруса — и старая кладка не выдержала. По стенам пошли трещины, их сразу же начали спешно укреплять — в результате кое-где стены собора получились в три слоя и достигли толщины в полтора метра.
Сначала он был в ведении известной Славяно-греко-латинской академии, и под полом собора были похоронены основатели академии достославные просветители братья Лихуды (их могилы потеряны), в стенах его молились русские ученые Ломоносов и Магницкий и многие поколения российских священнослужителей, учителей, проповедников. Когда Академия в 1825 году была переведена в Троице-Сергиеву лавру, собор был передан вновь образованному Заиконоспасскому монастырю. В начале XX века к нему была пристроена колокольня, ныне лишенная звонного яруса и застроенная торговыми помещениями.