Головной убор "космонавта" очень напоминает шлем космического скафандра или высотного костюма летчика. На нем первобытный художник не очень ловкой рукой изобразил два иллюминатора, а сверх "шлема" — что-то похожее на ребра жесткости, которые увеличивают прочность сферической конструкции.
А. Казанцева поразил ворот костюма "Большого Бога Марсианинов". Более широкий чем "шлем", он очень напоминает герметичные вороты водолазов и космонавтов. С его помощью "гермошлем" соединен с одеждой, которая довольно свободно свисает, окутывая все тело неведомого существа.
Много таких изображений экспедиция Лота нашла и в другом месте Тассилин-Аджера — Сафари. Здесь, как пишет Лот, "...росписи немного меньшие, тем не менее они размещены настолько продуманно и фигуры изображены в таких странных позах, что они невольно вызывают сильное впечатление. В первом гроте мы просто испугались, увидев одну из них, которая была около трех метров в вышину. В поднятой вверх руке она держит какой-то предмет яйцевидной формы. Эта фигура будто властвует над сотнями других изображений разных эпох. Многие из них были частично размыты водой, и все же нам удалось различить изображение женщин, которые протягивают руки к гиганту, будто умоляют его о чем-то... Во всем виде фигуры есть что-то страшное, и это побудило нас окрестить новую находку 'песчаным чудовищем'".
Во время дискуссии вокруг "Большого Бога Марсианинов" оппонент А. Казанцева историк Д. Ольдерогге выдвинул гипотезу, что в пещере изображен жрец в ритуальном костюме. На голе у него — пустое страусиное яйцо. А. Казанцев резонно ответил, что наибольшее страусиное яйцо имеет диаметр двенадцать сантиметров и его даже при большом желании невозможно надеть на голову... Позднее было высказано предположение, что на голове "круглоголовых" — ритуальные маски из выдолбленных тыкв...
Со временем дискуссии стихли. До сих пор никто точно не знает, кого же изобразили сафарские художники 6-8 тысяч лет тому назад, кто "позировал" для портретов "круглоголовых"...
В начале 1837 года известный английский путешественник и географ Г. Грей решил исследовать и описать западное побережье Австралии. Экспедиция началась очень удачно: Грей открыл реку Гаскойн. А закончилась трагически. Как-то ночью судно Грея наскочило на подводные рифы и было вдребезги разбито. Те, кому посчастливилось спастись, прошли пешком свыше 500 мыль вдоль австралийского побережья, чтобы дойти до Перта, одного из древнейших городов Австралии.
Но нет худа без добра: во время этого вынужденного странствия Грей нашел десятки пещер, стены которых были покрытые изображениями удивительных фигур, которые не только различались своим видом от знакомых Грею рисунков туземцев, но и были одеты в длинное свисающее одеяния, которых никогда не носили в Австралии.
Возвратившись в Англию, путешественник описал увиденное в книге "Путешествия". Но находкой никто не заинтересовался.
Минуло почти столетие. В 1931 году австралийский археолог М. Терри натолкнулся — на этот раз уже в Центральной Австралии — на похожие наскальные рисунки. Вот тогда ученые и вспомнили "Путешествия" Грея.
В открытии М. Терри их внимание привлекли те же самые характерные особенности: все известные этнографам рисунки туземцев были весьма примитивными, а эти представляли собой настоящее богатство форм. Австралийские аборигены изображали руки и ноги исключительно рисками, простыми и прямыми, или рисовали, как это говорят, "рентгеновские изображения". А у этих фигур были четко очерченные икры, бедра, одежда их — свободно ниспадающие одеяние, но самым удивительным было то, что все эти изображения были неестественных размеров и иссечены были на скалах на высоте... 10 метров! Значит, чтобы сделать эти рисунки, неведомые художники должны были выстроить строительные леса в трехэтажный дом! Тяжело предположить, что австралийским аборигенам, которые еще и до сих пор практически живут в каменном веке, это было по силам.
Через 30 лет экспедиция исторического музея из Аделаиды открыла вблизи Элайс-Спрингс новую галерею из четырех загадочных рисунков. На этот раз руководитель антропологического отдела Южно-австралийского музея Р. Эдвардс категорически заявил: "Эти рисунки не могут принадлежать ни одной из известных нам форм местной культуры!"