Что ж, не он первый, не он, увы, последний. Сколько безымянных поморских могил с повалившимися, покосившимися, а иногда и хорошо сохранившимися деревянными крестами разбросано по островам и архипелагам Крайнего Севера, по всему побережью Ледовитого океана!
Раскопки, проведенные лет десять назад нашими археологами на норвежском Шпицбергене, убедительно показывают, что здесь, на Груманте, архангельские поморы впервые побывали не позднее XVI столетия, может быть, даже в XV в., т. е. еще до официального открытия этого архипелага голландской экспедицией Виллема Баренца (1596 г.). Кресты, могилы, остатки жилищ-зимовок, шахматные фигурки из дерева (принадлежность излюбленной поморами игры) — все это неоспоримые свидетельства того, что архангелогородцы и их предки обосновывались тут всерьез и надолго, как, впрочем, всюду, куда они добирались во время своих великолепных плаваний по Ледовитому океану. Нашим археологам удалось найти на Шпицбергене даже собственноручные записи древних поморов. На одной распялке для песцовых шкурок, например, выявлена вырезанная ножом надпись: «Представился миряниннъ от города» — «Умер житель города», и специалисты-палеографы датировали эту находку второй половиной XVI столетия!
Незадолго до начала Великой Отечественной войны советскими исследователями, проводившими изыскания на Восточном Таймыре, были получены веские доказательства того, что русские мореходы еще в первой половине XVII в. прошли с запада через Белое, Баренцево и Карское моря, миновали пролив Вилькицкого (самое сложное в ледовом отношении место на трассе Северного морского пути), обогнули мыс Челюскин, в ту пору безымянный (а это крайний северный мыс всей Евразии), вошли в море Лаптевых и зазимовали у берегов Восточного Таймыра, где, скорее всего, и погибли.
Некоторые находки, сделанные в последнем лагере неизвестных мореплавателей, поражают безмерно. Оказывается, у них имелось первоклассное для той эпохи огнестрельное оружие, в списке снаряжения были такие сугубо мореходные приборы, как компас и солнечные часы, а среди предметов быта — искусно вырезанные шахматы, богатое русское платье с золочеными шариками-украшениями, ножи с тончайшим резным узором и надписями славянской вязью, да к тому же выполненными каллиграфическим почерком — несомненный показатель высокого уровня культуры былых владельцев всей этой утвари. В реестре находок оказались монеты времен Ивана III, Ивана IV и Михаила Романова, что и позволило довольно точно датировать саму экспедицию. Бусы и прочие украшения, обнаруженные на месте стоянки древних мореходов, явно говорят о том, что их предприятие было торговым, направленным на установление деловых связей с жителями Сибирского Севера, и это — в Арктике, в XVII столетии!
Когда читаешь научные статьи, посвященные тому удивительному плаванию, больше всего поражаешься одной детали: среди путешественников была женщина (либо подросток). Сегодня подобное невозможно и вообразить, если мысленно представить, себе масштабы и тяготы такой полярной экспедиции. Безымянная женщина среди таких же безымянных мужчин, разделившая их трагическую участь, — согласитесь, тут есть место для размышлений и о неразгаданной тайне, и о драматических событиях, разыгравшихся здесь более трех с половиной столетий назад. И еще раз хочется сказать: загадочное и страшное в истории Арктики неразделимы.
ПРОПАВШИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
ДВА ПОРТРЕТА ИЗ XVIII СТОЛЕТИЯ
Имена и фамилии на географической карте — вечная и во многом печальная тема. Да, так не раз случалось в истории Арктики: уходили в ночь и пургу десятки и даже сотни людей — и исчезали из памяти следующий поколений. Из жизни, разумеется, тоже исчезали, иногда целыми экспедициями, хотя, кажется, в истории нашего, Русского, Севера не случалось трагедии, аналогичной той, что произошла с британской морской экспедицией. Джона Франклина в середине прошлого века, когда погибли все сто двадцать восемь (или сто двадцать девять) участников плавания и более десяти лет ни одна душа в мире не ведала ничего об их судьбе.
«Мы ленивы и не любопытны» — эти пушкинские слова можно поставить грустным эпиграфом к истории нашего непростительного забвения собственных деяний, своих же национальных героев. Нет, безусловно, какое- то количество кем-то когда-то канонизированных имен мы знаем еще со школьной скамьи: Баренц и Беринг, Нансен и Амундсен, Дежнев и Челюскин, Седов и Папанин — эти фамилии у нас на слуху. Но вдруг в некий момент мы замечаем на самой обычной карте Арктики пролив Овцына, мыс Ласиниуса, бухту Прончищевой — и встаем в тупик. Их мы не «проходили», фамилии этих людей не попадались нам в популярных историко-географических изданиях.