Важное место в изучении этой эпохи в истории Мексики занимают материалы из долины Техуакана (Пуэбла). Раскопки в этом районе американской археолого-ботанической экспедиции во главе с Мак-Нейшем в 1960–1965 гг. благодаря комплексному характеру исследований, тщательно продуманной методике работ и поразительной сохранности органических остатков в сухих пещерах позволили с такой полнотой и объективностью проследить процесс становления земледелия в долине, что аналогов этому нет пока ни в одном другом регионе земного шара. Достаточно сказать, что в ходе полного обследования чашеобразной речной долины (ее размеры — 112 километров в длину и 32 километра в ширину), окруженной горами и расположенной на высоте около 1500 метров над уровнем моря, было выявлено свыше 400 археологических памятников разных эпох — от X тыс. до н. э. до времени испанского завоевания в XVI в. н. э.; 30 поселений выявили с помощью шурфов и траншей, а 12 раскопали полностью. Столь подробные исследования позволили создать полную схему развития местных культур от эпохи первобытных охотников до европейского вторжения в Мексику.
Новые природные условия, пришедшие с концом ледниковой эпохи, заставили население долины Техуакана перейти преимущественно к собирательству растительной пиши и охоте на мелких зверьков. Эта хозяйственная деятельность была всецело подчинена сезонным циклам (с сентября по май здесь длится сухой зимний сезон, а с июня по сентябрь — влажный летний сезон) и основывалась на эксплуатации определенных природных микрозон, расположенных в зависимости от высоты в пределах одной и той же сравнительно небольшой горной долины. Ее жители хорошо знали, где и когда в данный отрезок времени можно добыть в своем природном заповеднике необходимое количество пищи.
Они использовали для своих нужд сотни видов полезных растений. Среди них — однолетние травы вроде дикого маиса или лисохвоста, а также плоды авокадо и черного сапота, дикий лук, желуди, сосновые шишки, амарант-бархатник. Однако три вида растений имели особое значение для всех без исключения древних собирателей Мексики: магей из семейства амарилловых, доступный для употребления в пищу круглый год; ряд видов кактуса с сочными плодами, которые появляются лишь в определенное время года, но молодые листья вполне съедобны и доступны круглый год; мескит и гуахе — ряд близких видов древесностручковых растений, дающих съедобные стручки только в сезон дождей. Магей — одно из самых известных растений в современной Мексике. Однако мало кто знает, что во времена ранних собирателей и охотников его широко употребляли в пищу[5]. Магей, доступный дли сбора и употребления в пищу круглый год, обеспечивал людей едой в самое голодное время года — в сухой зимний сезон, когда почти отсутствовали все другие пищевые ресурсы.
Современные индейцы, живущие по соседству от раскапываемых археологических памятников Оахаки и Пуэблы, хорошо знают, что лучшее время для рубки и употребления в пищу стеблей магея наступает сразу же после его цветения. Цветение бывает у магея лишь после 6–8 лет жизни. Затем растение медленно умирает, и в нем начинается процесс естественного брожения, делающий его более мягким и повышающий в нем содержание сахара. Большое количество цветов магея, найденное в древнейших слоях стоянок Оахаки, доказывает, что первобытные собиратели тоже отлично знали, когда лучше собирать данное растение. Одновременно это означало, что человек, сколько бы он ни рубил цветущих стеблей магея, не мог резко сократить общее их число, так как речь шла фактически об использовании растений, уже обреченных природой на смерть и успевших отдать свою пыльцу.
Аналогичным образом древний человек научился эксплуатировать и животные ресурсы. Анализ остатков фауны из пещерных стоянок Пуэблы и Оахаки показал, что наиболее широко представлены там кости оленя-белохвоста. Это животное служило древним мексиканцам одним из главных источников мясной пиши как в силу своего широкого распространения, так и из-за высокой приспособляемости к самым различным условиям. Олень-белохвост имеет четко выраженные тропы-маршруты от лежек до пастбищ и водопоев, поэтому его можно подстеречь и убить из засады. Орудиями охоты служили копья и дротики с кремневыми наконечниками, бросаемые с помощью копьеметалки.
В весенне-летнее время, когда обилие влаги создавало и обилие растительной пищи, все население пещерных стоянок участвовало в сборе плодов и растений с целью запасти их как можно больше, пока этот природный урожай не исчезнет по естественным причинам. Охота на оленей в это время практически не велась.
Осенью и зимой запасы семян и плодов на стоянках постепенно подходили к концу. Тогда мужчины отправлялись охотиться на оленей, а женщины и дети — на сбор стеблей мескита и кактусов — растений «голодного» сезона. Лишенные листвы окрестные леса не скрывали теперь животных от зоркого глаза охотника. На оставшейся растительной пище выросшее за лето стадо оленей выжить не могло. Таким образом, охотничьи трофеи техуаканцев, доходившие порой до 30–40 процентов поголовья оленей, не вели к уничтожению всей популяции, поскольку оставшиеся особи получали больше шансов выжить в трудное зимнее время. В этой связи весьма примечательно, что именно на зимних стоянках процент костей оленя особенно высок.
Таким образом, можно утверждать, что сезонные циклы и тесно связанные с ними виды хозяйственной деятельности играли огромную роль в жизни древних обитателей горных районов Мексики. Многие съедобные растения были доступны им только в течение одного сезона или даже его части. Это и предопределило особый режим собирательской экономики, ее специализированную направленность в доземледельческий период.
Р. Мак-Нейш наглядно показал в своих работах, как человеческие коллективы той эпохи реагировали на сезонные циклы. В течение летнего дождливого сезона, когда существовало максимальное изобилие растительной пищи, люди часто объединялись (видимо, для более быстрого сбора урожая с природных нив) в более крупные группы, состоявшие, видимо, из нескольких родственных семей. В разгар же сухого сезона, когда съедобных растений оставалось совсем немного, эти крупные группы вновь распадались на более мелкие единицы, лучше приспособленные к условиям голодной зимы.
Эти же природные факторы препятствовали и дальнейшему росту населения. Около 3000 г. до н. э. все население долины Техуакана (площадь около 3500 км2) составляло, по подсчетам Р. Мак-Нейша, не более 120–240 человек. Подавляющее большинство местных стоянок, судя по остаткам растений, было обитаемо лишь один сезон или даже часть его.
И вот постепенно в этот хорошо отлаженный механизм взаимодействия человека и природы все больше стало «вмешиваться» зарождающееся земледелие. Сложный и довольно длительный путь возникновения земледельческого хозяйства в недрах присваивающей (собирательско-охотничьей) экономики археологические материалы из долины Техуакана демонстрируют с достаточной убедительностью и полнотой. Первой формой земледелия было, вероятно, огородничество или садоводство с набором самых различных растений во влажных западинах и лощинах возле пещер и открытых стоянок. Позднее люди стали переходить к выращиванию на более обширных участках (например, на речных террасах) нескольких определенных растений — в первую очередь маиса, фасоли и тыквы. Одновременно производилась и гибридизация особо важных растений. Этот медленный процесс зарождения земледелия, длившийся в долине Техуакана примерно 4,5–5 тыс. лет (с 7000 по 2000 г. до н. э.), привел к тому, что люди, собирая со своих огородов все большие урожаи, стали меньше зависеть от сезонных колебаний природы и продолжительнее жить на стоянках, расположенных в особо благоприятных для примитивного земледелия местах.
Следовательно, растущая роль земледелия во многом способствовала усилению оседлости местного населения. Обработка крохотных полей требовала возвращения к ним для снятия урожая и для охраны от зверей и птиц в период созревания, что как бы «привязывало» человека к определенному месту. По мере того как в культуру вводилось все большее число растений и росла продуктивность нового вида хозяйственной деятельности, люди все более продолжительное время оставались жить на своих стоянках. Конечным продуктом этой длительной эволюции явились постоянные земледельческие поселки, состоявшие из наземных деревянных, обмазанных глиной хижин. Первые их признаки (правда, пока с полуземляночными жилищами) отмечены в долине Техуакана еще в 3500–2300 гг. до н. э. А в 2300–1500 гг. до н. э. здесь уже существовали типично земледельческие деревни, состоящие из наземных домов. Что же касается земледелия как новой системы хозяйствования, то его окончательное формирование относится к рубежу III–II тыс. до н. э.
5
Ныне магей — кактус с синими листьями и круглым чешуйчатым стеблем — прежде всего служит сырьем для производства текилы. —