В Каминальуйю какой-то знатный человек был погребен внутри двадцатиметровой пирамиды. Вокруг него и по краям могилы были положены 4000 сосудов из глины, нефрита, алебастра и мрамора, маски с нефритовыми инкрустациями, каменные зеркала, сотни украшений из нефрита, раковин и кости. Другой человек, погребенный в той же самой могиле, вообще не имел вещей. Его, по всей вероятности, положили в могилу к могущественному вождю с тем, чтобы он мог прислуживать своему господину и в загробном мире. Таким образом, наступил момент, когда членов одного и того же общества отделила друг от друга глубокая социальная пропасть. Все отчетливее и ярче начали проглядывать сквозь кажущуюся простоту старого архаического быта контуры будущих индейских цивилизаций. Убыстряется темп общественного и культурного развития. Наиболее передовые народы Мезоамерики вплотную приблизились к тому роковому рубежу, который отделяет патриархальные порядки первых земледельцев от рабского удела их ближайших потомков, очутившихся в самом низу гигантской социальной пирамиды, созданной нарождающимся раннеклассовым государством.
ЭТИ ЗАГАДОЧНЫЕ ОЛЬМЕКИ
Прелюдия
По мере изучения новых памятников прошлого археология в Центральной Америке все более продвигается в глубь веков. Еще каких-нибудь пятьдесят лет назад все казалось простым и ясным. В Мексике благодаря старым хроникам были известны ацтеки, чичимеки и тольтеки. На полуострове Юкатан и в горах Гватемалы — майя. Им и приписывали тогда все известные древности, в изобилии встречавшиеся и на поверхности, и в глубинах земли. Позднее, по мере накопления опыта и знаний, ученые все чаще стали встречать остатки доколумбовых культур, не укладывавшихся в прокрустово ложе старых схем и воззрений. У предков современных мексиканцев нашлось немало предшественников. Так возникли из тьмы небытия смутные контуры первых, классических цивилизаций Центральной Америки: Теотихуакан, Тахин, Монте-Альбан, города-государства майя. Все они родились и погибли в пределах одного тысячелетия: с I по X в. н. э. Вслед за этим была открыта древняя культура ольмеков — таинственного народа, населявшего с незапамятных времен болотистые низины побережья Мексиканского залива. Там до сих пор скрыты в лесной чаше десятки и даже сотни безымянных руин — остатков прежних городов и селений. Рука археолога впервые коснулась некоторых из них буквально считаные годы назад. Таким образом, можно без особого преувеличения сказать, что ольмекская археология родилась почти на наших глазах. Несмотря на все трудности и упущения, она добилась сейчас главного — вновь вернула людям одну из самых блестящих цивилизаций доиспанской Америки. Здесь было все: гениальные гипотезы на основе двух-трех разрозненных фактов, романтика поиска и радость первых полевых открытий, серьезные заблуждения и так и не раскрытые тайны.
Голова «африканца»
В 1869 г. в «Бюллетене Мексиканского общества географии и статистики» появилась небольшая заметка за подписью X. М. Мельгара. Ее автор, инженер по профессии, утверждал, что в 1862 г. ему посчастливилось обнаружить близ деревушки Трес-Сапотес (штат Веракрус, Мексика) на плантации сахарного тростника удивительную скульптуру, не похожую на все известные до сих пор, — голову «африканца», высеченную из гигантского камня. Заметка сопровождалась довольно точным рисунком изваяния, так что любой читатель мог судить теперь о достоинствах этой находки.
К сожалению, впоследствии Мельгар использовал свою необычайную находку далеко не лучшим образом. В 1871 г. он без тени улыбки на лице объявил, ссылаясь на «явно эфиопский» облик обнаруженной им скульптуры: «Я абсолютно убежден, что негры не раз бывали в этих краях, и это случилось еще в первую эпоху от сотворения мира». Надо сказать, что подобное высказывание не имело под собой абсолютно никакой почвы, но зато вполне отвечало общему духу господствовавших тогда в науке теорий, когда любое достижение американских индейцев объяснялось культурными влияниями из Старого Света. Правда, бесспорно и другое: сообщение Мельгара содержит первое печатное упоминание о вполне конкретном памятнике неизвестной до того цивилизации.
Статуэтка из Тустлы
Ровно через сорок лет какой-то крестьянин-индеец обнаружил на своем поле близ городка Сан-Андрес-Тустла еще один загадочный предмет. Сначала он даже не обратил внимания на зеленоватый камешек, едва выглядывавший из земли, и небрежно пнул его ногой. И вдруг камень ожил, засверкав своей полированной поверхностью под лучами щедрого тропического солнца. Очистив предмет от грязи и пыли, индеец увидел, что держит в руках маленькую нефритовую статуэтку, изображающую языческого жреца с наголо обритой головой и с полуприкрытыми смеющимися глазами. Нижнюю часть его лица закрывала маска в виде утиного клюва, а на плечи был накинут короткий плащ из перьев, имитирующий сложенные птичьи крылья. С боков статуэтку покрывали какие-то непонятные изображения и рисунки, а под ними, чуть ниже, шли столбцы знаков в виде черточек и точек. Неграмотный крестьянин, конечно, не догадывался, что он держит в руках предмет, которому суждено было стать одной из самых знаменитых археологических находок на территории Нового Света.
После долгих приключений, пройдя через десятки рук, маленькая нефритовая статуэтка жреца из Тустлы очутилась в Национальном музее США. Американские ученые, осматривая новый музейный экспонат, к несказанному своему удивлению обнаружили, что столбик таинственных черточек и точек, вырезанных на статуэтке, представляет собой дату календаря майя, соответствующую 162 г. н. э.! В научных кругах разразилась настоящая буря. Одна догадка сменяла другую. Но плотная пелена таинственности отнюдь не рассеялась.
Форма знаков и весь стиль изображения были похожи на письмена и изваяния майя, хотя и отличались большей архаичностью. Но ближайший город древних майя — Комалькалько — находился не менее чем в 240 километрах к востоку от места находки! А кроме того, статуэтка из Тустлы почти на 130 лет старше любого датированного памятника с территории майя!
Здесь было над чем поломать голову. Получалась странная картина: некий загадочный народ, населявший в древности мексиканские штаты Веракрус и Табаско, изобрел майяскую письменность и календарь на несколько веков раньше самих майя и пометил этими иероглифами свои статуи, стелы и алтари.
Но что это за народ? Какова его культура? Откуда и когда пришел он в гнилые болотистые низины южного побережья Мексиканского залива?
Первый визит
В марте 1924 г. в американском городе Нью-Орлеане произошло событие, которое имело прямое отношение к загадке забытых ольмекских городов. Некое лицо, пожелавшее остаться неизвестным, внесло на текущий счет местного Тулэйнского университета крупную сумму денег. Согласно воле таинственного мецената, проценты с этого необычного вклада предназначались для изучения прошлого стран Центральной Америки. Дирекция университета решила не откладывать дела в долгий ящик и тут же снарядила большую этнографо-археологическую экспедицию в Южную Мексику. Во главе ее были поставлены известные специалисты-археологи Франц Блом и Оливер Ла Фарж. Два незаурядных человека, наделенных ненасытной любознательностью и широкими познаниями, объединились для того, чтобы бросить вызов непроторенной центральноамериканской глуши, отправившись на опасные и полные приключений поиски забытых племен и исчезнувших цивилизаций.
19 февраля 1925 г. экспедиция началась. А через несколько месяцев ее загоревшие до черноты участники очутились в самом сердце болотистых джунглей, на юге побережья Мексиканского залива. Их путь лежал к реке Тонала, где, по слухам, находилось заброшенное древнее поселение с каменными идолами. И вот исследователи почти у цели. «Проводник сказал нам, — вспоминают Ф. Блом и О. Ла Фарж, — что Ла-Вента, место, куда лежал наш путь, — это остров, окруженный со всех сторон болотами… После часа быстрой ходьбы… мы добрались наконец до древнего города: перед нами находился первый идол. Это был огромный каменный блок около двух метров высоты. Он лежал плашмя на земле, и на его поверхности можно было разглядеть человеческую фигуру, грубо высеченную в глубоком рельефе. Фигура эта не отличается какой-либо спецификой, хотя, судя по общему ее виду, здесь чувствуется какой-то слабый отголосок влияния майя. Вскоре после этого мы увидели и самый поразительный монумент Ла-Венты — огромный валун, напоминающий по форме церковный колокол… После незначительных раскопок мы, к своему несказанному удивлению, убедились в том, что перед нами верхняя часть каменной гигантской головы наподобие найденной в Трес-Сапотес…»