Таково же и мнение другого известного историка Бориса Фролова. В его трактовке «бунт маршалов» был спровоцирован заговорщиками, которые в качестве его лидера просто использовали самого смелого, не искушенного в политике и не в меру горячего Нея. «Понимая, что дело Наполеона обречено и крушение его империи неизбежно, – пишет Фролов, – несколько маршалов, возглавлявших главные силы наполеоновской армии, среди которых был и Ней, после сдачи Парижа (31 марта 1814 года) решили потребовать от императора отречения от престола. Под благовидным предлогом спасения Франции от ужасов вражеского нашествия заговорщики преследовали и свои корыстные интересы. Путем предательства своего повелителя они стремились сохранить положение и обеспечить свое будущее при новом режиме, который будет установлен победителями после падения Наполеона. На роль человека, способного открыто предъявить императору ультиматум с целью заставить его отречься от престола, заговорщики избрали известного своей смелостью и решительностью, но совершенно не искушенного в политике маршала Нея. Его должны были поддержать другие маршалы. Эту неблаговидную задачу Ней выполнил. Его просто использовали как орудие для достижения своих политических целей люди, которые уже давно плели заговоры против Наполеона (Талейран, Фуше и другие)».
Да, конечно, Ней никогда не занимался политикой и действительно мало что смыслил в тех политических играх, которые велись при дворе императора. Но и представлять его этаким дремучим рубакой, не разбирающимся в общественной жизни Франции, нет основания. Известный российский историк, специалист по военной истории Франции О. В. Соколов считает, что Ней еще в первые годы службы в армии проявил себя в солдатской среде «грамотным молодым человеком», нередко читал сослуживцам газеты и пересказывал их политическое содержание. И гусары, которые до этого интересовались только девицами, бутылками и саблями, охотно слушали информацию из революционной прессы в его интерпретации и с его комментариями. Так что уже с молодых лет Ней заработал у сослуживцев авторитет не только отличного кавалериста и фехтовальщика, но и неформального лидера.
Несмотря на простое происхождение, благодаря учебе в коллеже и дальнейшим усердным занятиям самообразованием, он был достаточно образованным человеком. И хотя прямого участия в политической жизни страны не принимал, имел и свои принципы, и свою гражданскую позицию. Еще со времен Испанской кампании у маршала зреет недовольство внешней политикой Наполеона. «Военного до мозга костей, Нея тяготит та роль, которую в основном принуждены играть французы в Испании, – роль карателя, приводящего к покорности испанских мужиков, сжигающего их дома, разрушающего их храмы и монастыри, расстреливающего схваченных с оружием в руках герильясов», – пишет А. Егоров. Такое же неприятие вызывает у Нея и война с Россией. Ему не по душе роль захватчика. Ибо свой воинский долг он видит, прежде всего, в защите своей Родины: «Я всегда думаю лишь о моей стране… и пожертвую ради нее всем, если обстоятельства того потребуют». А вот весьма интересные строки из составленного Неем еще в 1803 году руководства по строевой подготовке для солдат: «Нашим солдатам обязаны объяснять причину каждой войны. Только в случае вражеского нападения мы вправе ожидать проявления чудес доблести. Несправедливая война в высшей степени противна французскому характеру».
Маршал хорошо понимает, что завоевательная политика императора с ее бесконечными рекрутскими наборами, массовой гибелью трудоспособного населения, непомерными расходами на нужды армии истощает Францию. И именно поэтому, а не под влиянием заговора против «корсиканского чудовища», он считает, что Наполеон должен остановиться и уйти от власти. Одним из подтверждений этой осознанной Неем необходимости отречения императора могут служить строки из «Записок» герцогини Луизы д’Абрантес, хорошо знавшей маршала. Вот что она писала о его отношении к власти: «У маршала Нея к… чувству собственного достоинства примешивалось величайшее отвращение… ко всему, что было выше его; всякая власть казалась тяжела ему, и даже власть императора начинала становиться для него беспокойной…»
Еще одно свидетельство несогласия маршала с завоевательной политикой Наполеона содержится в его рапорте, написанном уже после возвращения экс-императора с острова Эльбы. Но о нем лучше поговорить в следующем разделе.