Так вот, Алексей может видеть ситуацию в целом, управлять ею, при этом оставаясь человеком. Понимаете, о чем я говорю? Ведь деньги и власть нередко портят. Люди умудряются очень быстро забывать, как им жилось недавно, трудности, переживания, обиды. Хотя, наверное, они именно это и хотят как можно скорее забыть — свои тяжелые годы, взять реванш, чтоб никто не усомнился, что он, такой-сякой Поганкин, не кто-то там, а вот какой — главный, богатый, «кого-захочу-казню, кого-захочу-помилую».
Это, конечно, не от большого ума. Человек, пустой духовно и культурно, но вырвавшийся материально на высокий уровень, будет демонстрировать именно внешнюю часть своей успешности, потому что больше нечего показать, в глубине души ничего и нет.
Я потому делаю свое отступление, чтоб вы поняли, что именно я ценю в людях. Алексей из категории правильных руководителей, которые не гонятся за дешевым успехом. А это отражается и на бизнесе, по этим принципам формируется и команда.
У нас сеть охранных предприятий, вы знаете. И я отдаю себе отчет в том, что при расследовании случившегося вы будете прорабатывать различные версии. А данное направление — тем более. У нас ведь подбираются люди со спец подготовкой. Конечно, вы должны делать свою работу, но за Алексея и наших ребят я уверен — они никакого отношение ни к краже, ни к убийству не имеют.
— Я Вас понял, Владимир Сергеевич. С Алексеем Алексеевичем я уже встречался. Еще нам нужно будет все-таки побеседовать с теми, кто был у вас дома — поймите правильно.
— Да, я понимаю. Всю информацию вы получите, полное содействие в этом я вам обещаю.
11.
Кафе находилось в центральной части города, в одном из небольших переулков, которые разбегаются в стороны от центральных и шумных улиц, словно весенние ручейки от широкого потока. Это была старая часть города. Здания еще дореволюционной постройки, торжественные в своих строгих линиях, колоннах и лепнине. Когда прохожие останавливали свой ежедневный суетный ритм и находили время поднять голову и оглядеться, перед ними представал совсем другой город. Не коробки жилых домов с сотами квартир, плотно слепленных друг с другом, а величественные здания, гордящиеся собой и той великой историей, которая некогда бурлила в их недрах — залах, будуарах, гостиных; которая прошла перед их глазницами-окнами. Даже облетевшая со стен краска и покосившиеся ступени не умаляли их достоинства. А уж после реставрации и ремонтов, которые активно велись в городе в преддверии юбилейной даты, эти здания, перешагнувшие не один столетний рубеж, словно расправили плечи и вновь поражали своей статностью и благородством.
Оказавшись на такой тихой старинной улице, можно было представить себе неторопливую жизнь XIX столетия. По этим булыжным мостовым ездили экипажи, прогуливались дамы в пышных длинных платьях с талиями, затянутыми в корсеты. Их сопровождали благородные кавалеры во фраках и цилиндрах. Такие старинные улочки, возможно, и есть окно во времени, которое распахивается только для тех, кто способен остановиться и увидеть всю красоту и разнообразие жизни. Для остальных — обычная улица со старыми домами. На первых этажах некоторых из них размещались офисы, антикварные лавки и кофейни.
Одно из таких уютных местечек под названием "ФонтанЪ", со старинной буквой "еръ" на конце слова, и выбрал Денис для уточнения обстоятельств пропажи семейной реликвии Маши Мельниковой. Фонтан находился как на самой улице, метров на сто дальше, так и внутри помещения. Небольшой фонтан в уголке, увитый цветами, был мягко подсвечен, вода плескалась успокаивающе беспечно, а персонал был дружелюбно ненавязчив. Мягкие диванчики, уютный интерьер — все располагало к отдыху и приятной беседе.
Когда Денис подошел ко входу в "ФонтанЪ", Маши еще не было. Он зашел в вестибюль, убедился, что их ждет заказанный столик, и снова вышел на улицу от нетерпения. А заодно и для того, чтобы встретить девушку. Она появилась как раз вовремя. Немного смущенная, разрумянившаяся от быстрой ходьбы, она с удовольствием огляделась.
— Я здесь никогда не была. Честно говоря, даже не знала о существовании этого кафе.
— А я раньше только видел его со стороны, но не бывал. Так что будем вместе осваивать новые уголки нашего города, — Денис галантно придержал ее пальто, передал в гардероб и повел к столику.
Немного полистав меню, они сделали небольшой заказ. Денис настоял на глинтвейне как на обязательном средстве для профилактики от весенней простуды.
— Итак, Мария, приступим к нашему делу. Расскажите немного о своей семье. Раз мы разыскиваем семейную реликвию, мне нужно понять, откуда она появилась.
— Как раз этим я и стала заниматься — восстановлением семейной истории. То, что я знаю, — все из рассказов моей бабушки. Ее не стало этой осенью, — Маша грустно вздохнула.
— Сочувствую.
— Я понимаю, что возраст … И все мы не вечны… Она была очень хорошая! Много со мной возилась, когда я маленькая была. И потом. Так получилось, что папе предложили очень хорошую работу за границей. И она уговорила его и маму не отказываться от такой возможности. Я тогда в институт поступила, уезжать не хотела. Вот мы с ней и остались здесь. А теперь я одна. Конечно, мама и папа приезжают. И все время зовут меня переехать к себе. Но я не хочу. Даже не могу объяснить, почему. Ведь сейчас у многих мечта — из России уехать. А я ее люблю.
— Я тоже. Знаешь, я думаю, что способность любить — как талант. Например, музыкальный слух. У одного есть, а у другого нет. И любовь — к человеку, к Родине — один наделен таким талантом, а другому не дано.
Маша с удивлением посмотрела на него:
— Никогда не думала об этом. А вы романтик и философ.
Денис смутился и быстро перевел разговор:
— Так, я понял, что Вас воспитывала больше бабушка. И что она рассказывала о вашей семейной реликвии?
— Мой пра-пра-дедушка был дворянином. У меня тоже фамилия Мельникова. Княгиня Мария Михайловна Мельникова.
— Да, звучит.
— Я недавно обратилась к специалисту, составляющему наше генеалогическое дерево. Дело в том, что в период революции мои пра-пра-, короче, предки, сменили место жительство, хотя фамилию оставили, она распространенная. Тогда дворянина могли расстрелять просто так, от злости. Чтобы спасти жизнь, они переехали сюда, сообщили о пропаже документов, потом получили новые на себя и маленькую дочку. А вот их старший сын эмигрировал за границу. Он не захотел оставаться в стране, которую громили получившие вседозволенность люди, понятия не имевшие, что делать со своими обретенными правами и свободой от так называемых эксплуататоров. Мне бабушка иногда рассказывала. Пьяные озлобленные люди, которые просто вымещали свою ненависть на тех, кого оказался рядом. Но бабушка родилась уже позже, накануне войны, в 1940 году. Обо всем этом она знала со слов своей мамы, которая как раз и была тем последним ребенком, который родился в дворянской семье накануне революции.
От них и передавалась по наследству девочкам роза. Когда-то ее сделал для своей любимой жены, родившей ему дочку, один из князей Мельниковых. Не знаю, в каком году это было. Надеюсь, получится узнать больше о моей семье.
В нашей советской стране никогда не питали любви к потомкам дворянского сословия. Даже о своем благородном происхождении бабушка узнала из документов, которые нашла после смерти своих родителей. Они опасались, что их дочь доверит кому-нибудь эту тайну, и может случиться беда. Ведь им пришлось пережить годы репрессий, когда процветали доносы, когда расправлялись с ни в чем не повинными людьми просто из-за их происхождения.
— А что случилось с тем сыном, который эмигрировал? Где он сейчас?
— Не знаю. Я тоже хотела бы это выяснить. И может, связаться с его потомками — это же мои троюродные родственники будут. Теперь можно составлять свою родословную и гордиться благородными корнями. Некоторые даже умудряются покупать титулы. Но мне главное узнать больше о моих предках, увековечить память о них. Звучит, конечно, пафосно, но для меня это правда важно.
Они помолчали. Денис не хотел нарушать доверительную обстановку, сбивать с мысли. И Маша продолжила сама.
— Бабушка подарила мне розу несколько лет назад. Рассказала то немногое, что знала о нашей семье. И сказала, что еще в детстве ее мама говорила маленькой дочке, что когда она вырастет, сможет найти клад. И читала загадочные стихи:
В камень вонзили кинжал,