Мутации (генетические ошибки) никак не могли, хоть бы и за миллионы лет, превратить разрозненные молекулы в человека. Мутации очень редки и всегда вредоносны. Естественный отбор (единственное, что реально описано в знаменитом дарвиновском «Происхождении видов») также не мог стать причиной эволюции, поскольку он являет собой процесс консервативный, предупреждающий любые радикальные перемены. Все изменения в живой природе происходят лишь в строжайших рамках изначально созданных типов. Эксперименты Грегора Менделя показали, что никакой эволюции в расхожем понимании этого слова — не было и быть не могло. Знаменитая березовая пяденица, которую постоянно приводят как пример «эволюции в действии» — просто еще один образец изменчивости в пределах вида.
Летопись окаменелостей, поскольку в ней отсутствуют промежуточные звенья (переходные формы), также не подтверждает теорию эволюции. Нет никаких убедительных доказательств тому, что рыбы, якобы, превратились в амфибий, амфибии в рептилий, рептилии — в птиц и млекопитающих, а обезьяны в человека. Геологическая колонна, на которой базируется теория эволюции, не существует в действительности, несмотря на огромное количество диаграмм в учебниках. Повсеместно на земле окаменелости залегают не в завершенном, идеальном порядке, но с пропуском тех или иных слоев, а то и вовсе в обратном порядке. Геологическая колонна условная, вымышленная конструкция, построенная на предположении, что эволюционные процессы имели место и все живое развивалось от простого к сложному.
Что же говорит наука о происхождении жизни?
Чему равна вероятность случайного возникновения жизни? Как произошла жизнь на нашей планете? И что вообще такое жизнь? Доминирующей в современной науке является абиогенетическая гипотеза, согласно которой жизнь возникла самопроизвольно из неживой материи миллиарды лет назад. Последующая эволюция стала причиной возникновения всех известных видов растений и животных, а также человека. Согласно этому подходу эволюции биологической предшествовала эволюция химическая, то есть процесс, в результате которого из неорганических молекул образовались органические, которые в свою очередь взаимодействовали друг с другом, пока не образовались биополимеры — белки и нуклеиновые кислоты.
В 1924 г. советский биохимик Александр Иванович Опарин выступил с предположением, что химическая эволюция с последующим зарождением жизни могла протекать в первобытном океане — «бульоне», который вкупе с первобытной атмосферой содержал воду, аммиак, метан и водород.
В 1953 г. сотрудник Чикагского университета Стэнли Миллер опубликовал результаты своих экспериментов, в которых он попытался сварить такой «первобытный бульон», воспроизведя в лаборатории условия, которые должны были сопутствовать возникновению жизни. Ученый подверг воздействию электрических разрядов смесь из метана, воды, водорода и аммиака. Действительно, в этих и подобных им экспериментах удалось получить аминокислоты и азотистые основания. Напомним, что первые (аминокислоты) являются молекулярными кирпичиками, из которых построены белки, а вторые (азотистые основания) наряду с сахарами рибозой и дезоксирибозой и остатком фосфорной кислоты входят в состав нуклеиновых кислот.
Однако, детальный анализ продуктов спонтанного синтеза, протекающего в лабораторном «первобытном бульоне», вызвал немало вопросов.
Во-первых, в ходе этих экспериментов образовывались в равном количестве L- и D-изомеры аминокислот (эти формы являются зеркальным отображением друг друга). Но белки живых организмов состоят только из L-аминокислот. Возникает закономерный вопрос: каким образом возникли белки, состоящие исключительно из L-аминокислот? На него до сих пор так и не был получен удовлетворительный ответ. Во-вторых, факты говорят о том, что концентрации аминокислот в «первобытном бульоне» должны были бы быть слишком маленькими.
Химик Дональд Халл подсчитал, что концентрация самой простой аминокислоты, встречающейся в живых организмах глицина, не должна была быть больше 10 12 моля. Он пишет: «Даже максимально вероятное содержание аминокислоты является безнадежно низким, чтобы служить отправной точкой для самопроизвольного зарождения жизни».
Такие низкие концентрации ставят под сомнение идею самопроизвольного образования даже самых простых белковых молекул. Вероятность же самосборки сложных белков, состоящих из сотен L-аминокислот, соединенных между собой в определенной последовательности, еще меньше. Чтобы понять, какова она, приведем один весьма наглядный пример.