— Ну что вы так нервничаете? — Она взглянула из-под полуопущенных ресниц на Джека, самого молодого охранника. Он был, наверное, чуть младше ее, но старше...
Майка Лукаса. Брата Брэндона Лукаса.
Парень вспыхнул, как красный китайский фонарик, и потупился.
— Не надо, — успокоила его Кэндис. — Я не кусаюсь.
Генриетта уже включила соковыжималку.
— Что тут происходит? — На кухню ворвалась миссис Барлоу. Точнее не ворвалась, а вплыла раза в три быстрее, чем обычно. — Кэндис, почему ты здесь? Тебя все заждались!
— И когда успели? — удивилась Кэндис. Мазнула взглядом по лицу молодого охранника — он, пунцовый, с бегающими глазами, вызывал яркую жалость. Стыдно так жалеть мужчину, как бы молод он ни был. — Я же только что вышла.
— Может быть, ты забыла, что твое место — там?!
Продолжение реплики «...а не здесь, среди прислуги» осталось непроизнесенным. Миссис Барлоу никогда не унижала прислугу. В открытую.
— Ну это в широком смысле слова, — заметила Кэндис.
— Дочь, зачем ты так со мной?
— Ни за чем. Я просто жду свой сок, мама.
В этот момент Генриетта подала его в высоком стакане на маленьком подносе. Она была отлично вышколена: поднос не дрожал ни капельки. Если бы сейчас его держала Мина, стакан ходил бы ходуном.
— Подай в столовую, — бросила миссис Барлоу Генриетте. Через плечо. Она уже уходила.
— Да, мэм.
Кэндис проследовала за матерью, обворожительно улыбнувшись оставшимся на кухне. Мол, не обращайте внимания, это все такие мелочи...
Собственно, в продолжение ужина ей пришлось не раз повторять эту фразу себе самой.
К разряду «мелочей» относились: нескромные взгляды Джеймса, остроумные шутки Джеймса, елейное воркование матери, довольство в глазах отца. У Кэндис создалось впечатление, будто бы за пару минут ее отсутствия за столом что-то решилось... что-то, что считалось, наверное, «в ее пользу». Уж слишком удовлетворенно поглядывал на нее отец, восторженно-строго — мать... А о Джеймсе и говорить нечего. Он вообще изрядную долю своего внимания уделял ей. Пусть даже они не разговаривали — он смотрел на нее, да так смотрел, что Кэндис покрывалась злым румянцем. И на плечах и груди тоже.
С одной стороны, конечно, приятно, когда мужчина так щедр на внимание к тебе, особенно после того, как другой мужчина от тебя и твоих прелестей вовсе отказался, причем фактически принародно. Повышает самооценку. С другой — когда ничем за это внимание платить не намерена, чувствуешь себя, мягко говоря, не в своей тарелке. А Кэндис ничем не собиралась платить за внимание Джеймса. Он был в ее глазах опасным человеком, от которого хочется держаться подальше, и она намеревалась именно так и поступить. Наивная.
О чем-то ее отец и Джеймс уже договорились, сторговались, причем молчаливо, но верно.
Кэндис почти слышала, как захлопнулась за ней дверь ловушки. Плохо дело... Надо было красить волосы в черный и наряжаться в стиле панк. Может, и повезло бы, не разглядел бы Джеймс под черным гримом ее некогда нежную красоту...
А так разглядел. Разглядел и, как часто бывает с мужчинами, захотел присвоить.
После ужина отец и Джеймс ушли в кабинет. Мать была взбудоражена, причем возбуждение ее носило радостный характер. Забылся даже инцидент с кухней.
— Мам, что с тобой происходит? — полюбопытствовала Кэндис, прежде чем подняться к себе. — Ты что, нашла за кого выдать меня замуж?
— Очень даже может быть, солнышко! — проворковала миссис Барлоу.
Кэндис мысленно показала ей язык. Чего она не собирается делать в жизни — так это выходить замуж за Джеймса Сидни.
— Я пойду. Спокойной ночи, мама!
— Как? Уже? Рано ведь...
— Мам, у меня трудная неделя выдалась. Если не дойду до постели, усну прямо здесь.
— Ну хорошо. Спокойной ночи.
— И отцу передай «добрых снов». Я не стану его беспокоить.
— О'кей.
Кэндис пошла на «военную хитрость», когда сослалась на желание спать. Спать не хотелось вовсе. Однако она, будучи честным человеком, все-таки разделась, приняла душ и забралась под одеяло. Неужели еще одна ночь, которую придется провести за книгой?
У нее зазвонил телефон. Глория? Кэндис выбралась из-под одеяла и взяла сотовый с туалетного столика. Если Глория не сменила номер — нет, это не она. Что это еще за новости? Какой еще незнакомец вздумал звонить ей в такой поздний час?
— Алло?
— Привет, Кэндис. Это Брэндон Лукас.
Сердце Кэндис забилось часто-часто. Как будто он застал ее в душе.