К альтернативной дешифровке значения древних текстов и воззрениям шумеров (да и других древних цивилизаций) на самих себя и свое происхождение мы еще вернемся. Пока же перейдем к следующей головной боли для историков.
Царь шумерского города Урук Гильгамеш искал бессмертия, «как у богов». Он был не доволен тем, что его друг Энкиду умер:
Как же смолчу я, как успокоюсь?
Друг мой любимый стал землею.
Он отправился к прародителю людей Утнапишти (прототип библейского Ноя), но его экспедиция потерпела неудачу. Утнапишти аргументировано доказал ему, что личное бессмертие Гильгамеша не входит в планы бессмертных богов. Так что правитель Урука вынужден был утешаться более тривиальными вещами:
Гильгамеш! Куда ты стремишься?
Жизни, что ищешь, не найдешь ты!
Боги, когда создавали человека, —
Смерть они определили человеку,
Жизнь в своих руках удержали.
Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок,
Днем и ночью да будешь ты весел,
Праздник справляй ежедневно,
Днем и ночью играй и пляши ты!
Светлы да будут твои одежды,
Волосы чисты, водой омывайся,
Гляди, как дитя твою руку держит,
Своими объятьями радуй подругу —
Только в этом дело человека!
Не правда ли, весьма перекликается с мыслями из библейской книги Экклезиаста:
Всему и всем — одно: одна участь праведнику и нечестивому, доброму и [злому], чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы; как добродетельному, так и грешнику; как клянущемуся, так и боящемуся клятвы.
Это-то и худо во всем, что делается под солнцем, что одна участь всем, и сердце сынов человеческих исполнено зла, и безумие в сердце их, в жизни их; а после того они отходят к умершим.
Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву.
Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них, предана забвению, и любовь их, и ненависть их и ревность их уже исчезли, и нет им более части вовеки ни в чем, что делается под солнцем.
Итак иди, ешь с весельем хлеб твой и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим.
Да будут во всякое время одежды твои светлы, и да не оскудевает елей на голове твоей.
Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои; потому что это — доля твоя в жизни и в трудах твоих, какими ты трудишься под солнцем.
Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости.
Египетские фараоны были просто одержимы идеей загробной жизни. Древние греки, германцы, арии повествуют нам в своих, якобы насквозь мифологических сказаниях о том, что длительное время рядом с ними существовала общность высокоразвитых, могущественных, бессмертных существ, сотворивших людей, вмешивавшихся в их дела или напрямую ими управлявших. Странные совпадения, не правда ли? В то время, как в отдаленных от Передней Азии архаичных культурах процветал (и поныне существует) анимизм и другие зачаточные формы религии, здесь мы имеем дело с комплексной, детальной и увязанной с человеческой историей системой взглядов. Которая не может быть отвергнута просто в силу своей мифологической составляющей. Удивляет то, как целые поколения ученых предпочитают интерпретировать эти мифы самым нелепым образом. Такое впечатление, что они просто стыдятся произносить вслух куда более логичные объяснения, чем те, которые им подсказывает привязка к «образно-интуитивному» мышлению наших предков и персонификации ими сил природы. Боги шумеров, египтян, ведической традиции не просто антропоморфны. Они еще и близкие, «будничные», они рядом. И они бессмертны! Бессмертие — удивительная деталь. Дело в том, что, в соответствии с нынешним положением вещей, это — бессмыслица. Мы не наблюдаем этого в окружающей реальности и не можем узнать об этом из своей социальной или биологической практики. Следовательно, такое абстрактное понятие не могло попасть в поле зрения нашей психики само по себе. Этому имело место какое-то соответствие в реальности, что-то, с чем наши предки сталкивались и о чем имели понятие, о чем могли судить и делать заключения. Совершенно непонятно, почему такое простое объяснение не может быть принято. Этому может помешать только такое явление, как исповедование своего рода атеизма, только ложно понятого.